«Снова предательство! Как же это так?» — мелькнуло у него в голове.
Догнавший Гаврила Георгий Девенский впервые видел его в таком страшном гневе. Гаврил шел молча, будучи не в силах произнести ни слова. Он дал Георгию пистолет и кивком приказал идти рядом. Долго шел с опущенной головой. Боль в ноге давала о себе знать.
Когда они удалились от города, Гаврил остановился и обернулся. Враца, находящаяся на горном склоне, казалась закованной в цепи. Над луной нависла туча, похожая на солдатскую каску. Млечный Путь исчез — его поглотила тьма. Не было видно и Полярной звезды. Многие другие звезды тоже исчезли. По небу пролегли глубокие темные борозды. Луна, будто испугавшись надвигавшейся черной тучи, катилась за горизонт. Растерянные звезды старались отбиться от набегавших туч, но были бессильны. Они толкали одна другую, сбиваясь в кучу. Только буря могла очистить небо. Но вышло так, что буря прошла стороной.
Вдали слышался топот солдатских сапог, лязгание оружия. Воинские части шли не по шоссе, а вдоль полотна железной дороги. Гаврил направился к большому железнодорожному мосту возле Малобабино. Девенский последовал за ним.
— Мост охраняют. А вот это орудие не должно достичь места назначения, — прошептал Гаврил и метнул в сторону железнодорожной платформы одну за другой две ручные гранаты.
Раздались взрывы. Гаврил и Девенский отбежали в сторону.
— Говорил я тебе? — потирал ушибленный о ствол дерева локоть, произнес Девенский.
— Теперь возвращайся! И передай немедленно Ивану Атанасову: Искырский отряд должен подорвать мосты и тоннели, чтобы не пришла к врагу во Врацу помощь. Из тех, кто сумел скрыться, сформируйте отряд и будьте готовы к выступлению. Бялослатинский и Мездренский отряды пусть придвинутся к Враце. Я подниму Главаницкий и Стубленский. Придет и Лопушанская дружина. Атакуем город со всех сторон и все-таки возьмем его.
Гаврил пожал товарищу руку и повернулся кругом по-военному. Он был так увлечен, что не слышал, как Георгий прошептал за его спиной:
«Откуда только берет силы этот человек? Он рожден для того, чтобы зажигать веру у людей и звать их на подвиг. Если бы все мы были такими, Враца восстала бы!»
Гаврил спешил в свой родной край, к земле, которая вскормила его. Он был уверен, что там не найдется предателей. И все-таки ему не давали покоя вопросы: «Почему Враца не стала центром восстания? Почему руководители в Фердинанде избежали ареста? Почему там восстание не провалилось? Эх, Враца, Враца, уже второй раз ты не восстаешь! Первый раз с Ботевым, второй — с нами».
Генов нахмурился и посмотрел на город с укоризной. Что теперь скажет он руководителям, которые ждут его с радостной вестью? Он чувствовал себя посрамленным перед ними, перед всей Болгарией. Разумеется, он скажет им правду, они поймут его и не упрекнут. Но все же на душе было тяжело.
И снова, подняв глаза, заговорил, словно с живым человеком:
— Но мы не оставим тебя в руках тиранов! Окружим тебя, Враца, со всех сторон и освободим.
Луна зашла за тучи. Далекая Враца осталась лежать во мраке. А вокруг, на горах, загорались огни. Небо алело от пламени костров в восставших селах. Решающая ночь! Впереди встает заря свободы, а позади тюрьмы, стоны, рабские цепи. Гаврил шел вперед. Чувства радости и тревоги сменялись в нем, как сменяются холод и тепло. Утренняя звезда мерцала, предвещая восход, который принесет свободу. И вместе с утренней звездой над родным краем загорались гроздьями новые немеркнущие звезды, рождаемые огромными кострами в лагере повстанцев, и их свет озарял всю Болгарию.
ПОЩЕЧИНА
Вышло так, что после подавления восстания нам пришлось вместе скрываться от ареста. Я узнал, как поступил Генов, вернувшись в родные места. Он сразу же стал во главе восстания и увлек за собой людей. Такое было по плечу только ему.
«Не спешите праздновать победу, товарищи! — сдвинув брови, говорил он. — Мы должны немедленно выступить с призывом к населению. Среди нас есть представитель от партии земледельцев, он тоже подпишет листовку. Надо разъяснить всем членам партии и беспартийным, во имя чего мы выступаем, за что и против кого боремся, чьи интересы защищаем. Наше восстание народное, власть народная. Народ должен понять это и поддержать нас».
И он собственноручно написал воззвание рабоче-крестьянской власти. Когда Георгий Димитров и Васил Коларов прибыли в освобожденный город, он прочитал им это воззвание — первое воззвание победившей революции!