Моно нервничал. «Что же теперь будет?» Из кукурузы у станции прогремели залпы повстанцев по эшелону.
— Огонь! — приказал капитан Попов.
Влево и вправо потоком свинца понеслись ответные залпы залегших на платформах солдат. Пули срезали стебли кукурузы, и те валились как подкошенные. Падали так же и повстанцы, сраженные пулями, кто — Моно не видел. Хотелось увидеть хотя бы одного. Похож ли он на отца? Эта мысль не давала Моно покоя. И он сам, и его отец были родом не из этих краев. Если даже отец поднялся с оружием в руках, он где-то там, на равнине. Бой разгорелся здесь потому, что этот город находился в руках повстанцев, а из сел на подмогу им шли вереницы людей. Густой едкий дым окутал эшелон, и сквозь клубы этого дыма в сторону города неслась лавина пулеметного огня. Но в кого же стреляли солдаты? Как были вооружены те, кто поднял красное знамя восстания?
Когда дым рассеялся, солдаты увидели повстанцев. Это были крестьяне. Небритые. Со старыми ружьями. Они залегли в бороздах своих нив, словно собирались покурить самокрутку. Покурят — опять стреляют. Большинство в царвулях, заштопанной одежде, в бараньих шапках, лохматые, с приставшей к спинам соломой — как давали корм скоту, так и примчались защищать свою власть. На некоторых — золотисто-красный шелк кукурузных усиков: вероятно, очищали початки да так и бросились сюда по тревоге с вилами и топорами.
Моно видел, как убили одного из них. Сломался, словно сухой стебель, дернулся и упал на бок. Поезд стоял. Повстанцы перебежали через кукурузную поросль: решили залечь на другом, более укрытом от огня месте. Ружейно-пулеметный огонь затих, и только орудие сотрясало небо и землю выстрелами. Неподалеку от эшелона Моно увидел тяжело раненного повстанца, из-под ключицы у него струей лилась кровь.
Раненый лежал в канаве у подножия насыпи, которая вела к большому Ереденскому мосту. Моно спустился на гравий, подполз к раненому и подсунул руку ему под голову. Повстанец в залитой кровью одежде посмотрел на солдата затухающим взглядом и обмяк. Моно дотащил его до ступеньки платформы, а там помогли другие солдаты. Повстанец шепотом произнес свое имя — Драган — и потерял сознание.
Когда заняли город, раненого отправили в госпиталь, оборудованный еще повстанцами. Туда попал и Попов. Он был ранен во время взятия вокзала. Попов находился на втором этаже здания вокзала и оттуда командовал ротой, стрелял сам. Повстанцы, залегшие неподалеку от здания вокзала, поняли, откуда ведется огонь, и капитан был взят на мушку. Пуля рассекла Попову лицо. Так он попал в госпиталь, где находились раненые повстанцы.
Каратели недолго удерживали город. Подошел новый отряд повстанцев, и тут произошло то, чего Моно ожидал меньше всего. Рота вела огонь, а повстанцы продвигались вперед. Фельдфебель, замещавший командира, начал кричать на солдат:
— Бить точнее по цели!
Орудие зачастило, но повстанцы сбегали по склону холма к станции по-прежнему без потерь. Они словно купались в косых лучах солнца, и Моно видел, что происходило при каждом разрыве. Снаряды рвались либо в стороне, либо с большим недолетом, не нанося потерь атакующим. Повстанцы все ближе и ближе подходили к станции. Орудие с платформы вело огонь по холму, но там уже никого не было.
— Да куда вы стреляете! — орал перепуганный фельдфебель. — Вы их пропустили! Нас живыми переловят! Цельтесь точнее!
Он не был артиллеристом и не мог управиться с орудием. Да и цели уже не было видно.
— Эй, ты, почему плохо стреляешь? — набросился фельдфебель на Моно.
— Я хорошо стреляю, — ответил тот.
— Почему бьешь мимо?
— Это не мишени, а живые люди. Они все время перебегают с места на место.
— Чему только ты учился в казарме!
Моно пожал плечами. Еще немного, совсем немного — и повстанцы окружат станцию. Фельдфебель, видно, понял это.
— Да ты, наверно, только и ждешь, что они нас схватят. Отец-то твой ведь с ними!
— Мы не из этих краев.
— Но он мог прийти сюда помогать.
От злости Моно не нашел ответа. Он возился с прицелом, но фельдфебель не оставлял его в покое.
— Мне ведь известно, что ты говорил, когда пришел из отпуска. Говорил — готовится восстание!
— Да, но…
— И что в ваше село приезжал Георгий Димитров. И ты сам видел его…
Моно поднял глаза.
— Все село видело…
— Он говорил в кофейне. И сейчас ты думаешь о нем. Он для тебя командир, а не я. Потому и не стреляешь как следует, хочешь, чтобы нас окружили и перебили! — И с последними словами фельдфебель выстрелил, целясь прямо в мокрый от пота лоб солдата.