Сделав крюк по полю, Ланге осмотрел лес и глубокий овраг, рассекавший его на две равные части. Во рву нашел старый разрушенный сарай. Лучшего места для рации и желать не приходилось!
Ланге решил уйти из города в воскресенье. А в пятницу, проверяя "почтовый ящик" — небольшой тайник в заборе инфекционной больницы, он нашел записку от Славика Чижа, одного из участников железнодорожной группы. Славик добивался встречи.
Встречаться было опасно. Но подсознательное чувство разведчика подсказывало, что встреча эта необычна. В субботу Ланге пошел.
Над городом висела серая пелена тумана. Не переставая лил дождь, и улицы были пустынными. Изредка, по ним пробегали солдаты в мокрых зеленых маскхалатах. На площади стояли танки, и вымокший часовой топал возле них, уныло поглядывая на мутные ручейки, стекавшие с Задуновской горы. На задворках штаба грохотал двигатель передвижной электростанции. В окнах штабного помещения сквозь дождь тускло светились матово-белые плафоны.
"Я, кажется, теряю чувство меры и осторожности,— думал Ланге, шагая по лужам на встречу со Славиком Чижом.— Я не имею права рисковать, а вот рискую. Может, боюсь? Разве за себя? За порученное дело. Потому я не имею права рисковать. Главное сделано. Людмила работает и вскоре будет обеспечивать командование необходимыми сведениями. Соловьев оборудовал явку, а на железной дороге создана разведгруппа. Чего еще можно желать? На кой черт лезть на рожон?"
Но он хорошо понимал, что ему нужно. Мысли возникали просто потому, что лил дождь, что текло за шею, что надо было идти на свидание, смутно представляя себе, что оно принесет.
Наконец Ланге отчетливо понял, что сведения, которые он нынче собирает, имеют пока лишь второстепенное значение. Он, Ланге, будет выполнять свою основную задачу, когда Красная Армия погонит фашистов на запад. Тогда ему понадобится много разведчиков, которые по крупинке будут собирать сведения о немецких вооруженных силах.
Славка ожидал его не один. Ланге еще издалека увидел худенькую девичью фигуру, закутанную в прорезиненный плащ. Девушка что-то горячо доказывала Славке, и потому они не заметили, как Ланге свернул в забитый кирпичом переулок.
"Подойти или нет? — размышлял Ланге.— По правилам нельзя. И что вообще все это значит? Почему Славка так неосторожно привел на явку чужого человека?"
Ланге решил было вернуться домой. Но тут же принудил себя остаться.
Он прошел мимо них, сказав на ходу:
— Обгоняйте меня. Идите к заводским развалинам.
Пройдя шагов пять, Ланге достал сигарету и, заслонившись от ветра, начал прикуривать, незаметно озираясь по сторонам. Улица была пустынна. Славка с девушкой обогнали его. Они шли рядом, плечо к плечу, как влюбленные на прогулке. Лишним был только дождь.
Ланге попал на завод с южной стороны. Через разрушенный бомбами формовочный цех прошел на узкий дворик. Славка с девушкой ожидал его среди развалин склада. Карлу Эрнестовичу захотелось подойти к этому мальчишке и надрать ему уши.
— Ты хотел мне что-то сказать?
Славка подтолкнул к нему девушку:
— Знакомьтесь. Это Таня...
— Познакомить с Таней можно было в лучшую погоду.
— Она вам сама расскажет. Говори, Таня.
Он снова подтолкнул ее в спину. Девушка, вероятно, стеснялась и переступала с ноги на ногу.
— Она знает, кто поджег сено и хлебозавод,— не выдержал Славка.— Ну, рассказывай, Таня. Не бойся, чего ты?
То, что Славка проявил собственную инициативу, испугало Ланге не на шутку. Мальчишка! Ему положено следить за товарной станцией...
— Рассказывайте, Таня. Откуда вы знаете этих людей?
Таня начала рассказывать.
— Я понесла в ремонт туфли. Разговорилась с сапожником. Ну, сначала, как жилось до войны. Он тоже часто в нашем железнодорожном саду бывал. Веселый такой. Все смеется, говорит, сейчас туфли долго будут служить, теперь, мол, танцев нету. Может, я не так рассказываю. Может, надо не о том...
— Нет, нет, как раз о том, что надо.
— А потом он и говорит мне: "Тебе не стыдно отсиживаться, когда наши родители и братья кровь проливают?" — "А вам,— спрашиваю,— не стыдно? Вы же мужчина". А он мне отвечает: "Слышала ли ты, как понтонный мост был разрушен? Вот это, говорит, люди". Ну, одним словом, намекнул мне на то, что знает этих людей. Только их мало. Чтобы вредить немцам, нужна большая организация. "Ты,— спрашивает,— не знаешь ли таких, чтоб были на все готовы, чтоб смерти не боялись и немцев ненавидели?" Предупредил, чтоб только таких приводила, которых сама хорошо знаю.
— Ты разве согласилась?
— Нет, я очень испугалась. Как только он начал говорить, так душа у меня в пятки ушла.