Ее груди — высокие, с затвердевшими сосками, похожие на крупные бутоны роз — сияли в лунном свете.
— Бертолд... — взмолилась она внезапно дрогнувшим голосом.
— Успокойся, кроме меня тут никого нет.
— Не могу успокоиться... — призналась она.
— Я тоже...
Его руки легко прикоснулись к ней, пальцы стали поглаживать соски, и она едва не вскрикнула от необычного ощущения. Казалось, будто у самого сердца натянулась серебряная струна.
И тут, прежде чем Дженифер успела понять, что происходит, он вдруг подался в сторону и увлек ее за собой в безмолвную темную глубину озера.
8
Такого с ней еще не бывало. Обняв ее, Бертолд поплыл, работая ногами и одной рукой. Второй он так плотно прижимал Дженифер к себе, что она ощущала каждый мускул его плоского живота, сильных бедер и ног.
— Ненормальный! — хрипло прошептала она, изо всех сил стараясь удержать рот над водой.
— Тише, моя милая обольстительная длинноногая русалка! — попросил он. — Ты нас обоих утопишь!
Она покорилась и подняла лицо как можно выше, прильнув щекой к его шее.
Из воды Бертолд вынес ее на руках, у нее не было сил взбираться по крутому скользкому берегу, по нежной мокрой от росы траве.
— Моя футболка, — беспомощно прошептала она.
— Я дам тебе свою рубашку, — пообещал он с удовольствием, которого не мог скрыть.
Ночной неподвижный воздух был теплым. Однако все же Дженифер знобило. Видимо, она замерзла в воде. Откуда бы иначе могла взяться эта неудержимая дрожь?
— Сейчас согреешься, — пообещал он, вводя ее с террасы в теплую тьму дома и по пути включая свет.
Когда она приняла душ и вышла из ванной в халате, накинув на мокрые волосы махровое полотенце, он, уже одетый, ждал ее в гостиной.
— Давай-ка, высушим волосы, хорошо?
— Хорошо... — согласилась Дженифер, несколько растерявшись от его предложения.
К тому же ей неловко было смотреть ему в глаза после того, как она ответила на его ласки.
— Сегодня ты вела себя получше, чем в прошлый раз, приободрил он ее.
— Это был всего лишь условный рефлекс на представителя противоположного пола, — пояснила она, как бы оправдываясь, в то время как Бертолд принялся тщательно растирать ее волосы полотенцем. — Мне теперь все понятно, это была игра. Манго исполняло роль резиновой саламандры, а я — роль рыбы.
Оба стояли друг против друга в гостиной, и она, чтобы ему удобней было, прижалась лбом к его груди.
— Что ты там придумываешь? — чуть насмешливо спросил Бертолд, умело орудуя полотенцем, словно каждый день вытирал женщинам волосы.
Язвительная шутка сама собой слетела с ее языка:
— Возьмите одного Бертолда Гринвуда, добавьте женщину любого сорта, разведите водой и быстро перемешайте — вот вам рецепт моментального секса.
Его руки остановились.
— Да, я же совсем забыл о своем громком прошлом! А этого делать, как видно, нельзя!
— Зато я все прекрасно помню. И если сейчас, в трудную минуту моей жизни, я попалась тебе под руку, это не значит, что я стала доступной.
Потоком всех этих малоубедительных слов она как бы пыталась оградить себя от вероломства своей же собственной страсти.
Откинув полотенце, он заглянул ей в глаза.
— Мне казалось, ты не возражала... Между прочим, некоторые женщины обожают такие вещи. А разочаровывать даму не в моих правилах.
— Некоторые, но не я, — произнесла она уже не столь решительно, почти желая, чтобы он попытался довести дело до конца хотя бы даже силой. Тогда у нее появился бы повод выставить мучителя со своей территории. — Я тебе уже говорила, секс меня мало интересует. В жизни есть дела и поважнее. Так что, если я купаюсь в озере с мужчиной, это вовсе не значит, что ему позволено соблазнить меня.
Бертолд промолчал, но в его глазах сверкнула обида.
Похоже, она не на шутку завелась и, резко отвернувшись, принялась быстро вытирать волосы.
— Ничего, если я подымлю? — спросил наконец Бертолд.
— Пожалуйста, — ответила Джен и отправилась в ванную, чтобы повесить полотенце и причесаться.
Стоя там перед зеркалом и расчесывая все еще влажные пряди, она отругала себя. Ей не следовало обижать своего гостя. Он ведь ничего плохого ей не сделал. Более того, ее невероятно тянуло к нему и с каждой новой встречей ей все труднее было противиться этому. Нет, не стоило говорить ему колкости и язвительно шутить. Ее психоаналитик доктор Бергман наверняка не одобрил бы подобный стиль поведения.
Вернувшись в гостиную, она застала Бертолда, сидящего в кресле и докуривающего сигару. И, стараясь как-то ослабить возникшую по ее вине натянутость в их отношениях, она спросила как ни в чем не бывало: