— Коноханаби!
Куноичи выбралась на свет первая, отодвинув юношу в сторону, и оказалась тут же атакована градом ехидных вопросов и глупых шуточек.
— Что это у вас там под столом? Свидание?
— Вы что, прячетесь ото всех?
— Хотели побыть вдвоем…
— Какие глупости! — ревниво воскликнула Моэги. — Конохамару-кун, с тобой все в порядке?
— Я… я пойду за клеенкой сбегаю, — ответил юноша и выскочил под дождь.
Впрочем, тучи быстро расходились, и уже через минуту повсюду снова сияло солнце. Освеженные деревья благоухали пуще прежнего, капли влаги поблескивали россыпью бриллиантов на траве.
Девочки попробовали было снова подразнить Ханаби, но наткнулись на сердитый взгляд и смолкли, а затем убежали в поисках других развлечений. Моэги делала вид, что перекладывает подарки, Удон молчал и иногда шмыгал носом.
— Как считаешь, Моэги, можно заново упаковать этот подарок? — спросила Ханаби.
— А что с ним?
— Его водой подмочило.
— Может, отрезать кусок упаковочной бумаги от того свертка? На ощупь он как будто в два слоя завернут…
Как только проблема была решена, Ханаби со спокойной совестью покинула эту компанию и отправилась к праздничному столу. Гости уже угощались тортом, так что куноичи с досадой прищелкнула языком: она пропустила момент торжественного разрезания.
«Ну ничего, зато можно вознаградить себя в полной мере за все переживания», — сказала она себе. Через пару минут на ее тарелке лежал восхитительный кусочек торта, почти полностью покрытый белоснежными сливками. Куноичи взялась за десертную ложку и вдруг увидела на салфетке под ней розовое пятнышко. Развернув салфетку, Ханаби прочитала надпись, выведенную блеском для губ: «Коноханаби».
«Похоже, эта тема для шуток еще долго не исчерпает себя», — подумала она, отыскивая взглядом кого-нибудь из подружек. Вдалеке, под раскидистой сакурой куноичи разглядела Джун и Камэ, которые что-то рассказывали Кэнсину. Юноша встретился с ней взглядом и улыбнулся.
«Сплетницы! Наверняка, растрепали ему про то, как мы с Конохамару сидели под столом», — думала Ханаби, и торт уже не казался ей таким аппетитным.
Запуск фейерверка был запланирован на девять часов вечера. Гостям предлагалось пройтись до набережной, так как оттуда открывался самый лучший вид.
Ханаби не терпелось занять место, но ее все время что-то отвлекало: то Хинате понадобилось подправить прическу, то Наруто попросил ее отыскать Сакуру-чан и Сая-куна, то одной пожилой даме пришлось объяснять, где находится уборная…
Оставалось не больше десяти минут, так что куноичи перешла на быстрый шаг, жалея, что бегать на глазах у гостей неприлично, и внезапно столкнулась с Конохамару.
— Ханаби! Я тебя искал…
— Мне некогда, я иду на набережную. И ты поторопись!
— Там уже полно народа. У меня есть план получше, пойдешь со мной?
— Куда это?
Юноша повернулся и показал на двухэтажное здание, которое в этот день использовалось как склад для напитков, инвентаря, посуды и множества других необходимых вещей.
— Крыша, — коротко пояснил он.
— Ого! А туда можно?
Конохамару показал ключ.
— Мне дали ключ, чтобы перенести туда все подарки. Я проверял: есть лестница, и люк в потолке закрыт изнутри всего лишь на две щеколды.
— Круто!
Молодые люди направились к складу.
— А Моэги и Удон будут с нами?
— Я их не нашел.
— Жалко.
Ханаби вовсе не хотелось, чтобы их снова обнаружили вдвоем в каком-нибудь уединенном месте, но важнее всего было увидеть фейерверк. Кто знает, когда еще будут запускать такой большой и красивый?
— Поспешим, осталось три минуты…
Так как людей вокруг не было, оба перешли на бег и вскоре оказались внутри склада.
— На второй этаж.
На втором этаже здания вдоль стен были сложены коробки с тарелками, столовые приборы и салфетки, а также пара ящиков с шампанским. На полу лежала ветхая деревянная лестница, а в центре потолка и в самом деле виднелся закрытый металлический люк. Узкие окна были прорезаны только в одной стене, но не давали света, так как уже сгустились сумерки.
Конохамару щелкнул выключателем, но лампы не загорелись.
— Забудь, — нетерпеливо бросила Ханаби, — давай выбираться на крышу.
Юноша подтащил лестницу.
— Подержишь? — спросила девушка. — Я заберусь и открою люк.
— Нет, он тяжелый…
— Ты вообще-то тоже тяжелый.
Ханаби взобралась по лестнице и принялась дергать щеколды. Поддалась только одна, и то не полностью.
— Слушай, они приржавели…
— Давай я…
Молодые люди поменялись местами. Куноичи от нетерпения притоптывала ногой.
— Ну что там?
— Сейчас… Открыл!
Первая щеколда, звякнув, отлетела в сторону, но в то же время перекладина под ногами Конохамару хрустнула и переломилась, и он сорвался вниз. Ханаби пришлось отскочить в сторону, иначе лестница и юноша свалились бы прямо на нее.
В итоге лестница с гулким хлопком упала на пол, а на нее рухнул Конохомару. С его губ сорвался лишь один героически сдерживаемый стон.
— Ты как?
— Все в порядке, — пробормотал юный шиноби, и в этот момент раздались первые раскаты фейерверка.
Ханаби попыталась было вытащить из-под Конохамару лестницу, но тут с ужасом увидела, что они оба пришли в негодность: лестница треснула, а молодой человек, хоть и не признавался, что получил травму, держался за ногу и старался не переносить на нее вес.
— Бьякуган! Слушай, у тебя вывих…
— Не страшно! Ты опоздаешь на фейерверк…
Ханаби запрокинула голову.
— Мне не открыть, — с тоской сказала она.
— Окно!
Куноичи сорвалась с места и подбежала к окну. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы открыть его и высунуться наружу. Взрывы сделались громче, казалось, что они совсем рядом, но девушку постигло разочарование: она видела лишь небольшой кусочек неба, расцвеченный золотыми и алыми огнями.
— Ну что? — с волнением спросил Конохамару, пытаясь встать, но ответа не услышал.
Ханаби высунулась уже наполовину и жадно следила глазами за последним распускающимся огненным цветком. Взрывы стихли, но она осталась стоять у окна, опустив голову. Ее плечи как будто слегка вздрагивали в весенних сумерках.
— Ханаби…
— Какой же ты дурак, Конохамару-кун! — плачущим голосом воскликнула куноичи. — Вечно от тебя одни проблемы… — и, снова отвернувшись к окну и обхватив себя руками, прильнула лбом к стеклу открытой створки.
Конохамару часто дышал от волнения и не знал, что сказать, потому что был полностью с ней согласен. Он ненавидел себя в этот момент — ненавидел за то, что, желая ей счастья, стал причиной огромного разочарования.
Каждый раз, когда его богатое воображение рисовало прекрасные яркие картины будущего, ему казалось, что он сможет воплотить их в жизнь с легкостью. И как часто эти картины разбивались на тысячу осколков, натолкнувшись на внезапное препятствие…
— Ханаби… — жалобно произнес он.
— Все в порядке, — резко ответила куноичи. — Я уже не ребенок.
Она подошла и склонилась над Конохамару. Длинная прядка ее волос соскользнула с плеча и коснулась его колена. Юноша осторожно протянул руку и дотронулся до пряди в том месте, где она была перевязана розовой лентой. Бантик вдруг распустился, и ленточка осталась у него в руке.
— Побудь тут, я позову кого-нибудь на помощь.
Ханаби убежала. Конохамару приблизил полоску розового шелка к лицу и в лучах электрического света, падающего через дверной проем из коридора, прочел слово: «красота». В необъяснимом порыве он поднес ленту к губам, а затем прошептал:
— Никогда больше… никогда больше я не заставлю тебя плакать, Ханаби-чан! Клянусь!..