Молодой человек улыбнулся.
— Угу. Я тогда не обратил внимания, а сейчас подумал, что так оно и есть.
— Слушай, Конохамару… У тебя нет такого ощущения, что чем старше ты становишься, тем больше от тебя отдаляется твоя мечта? Раньше казалось: руку протяни — и все получишь. А теперь все отодвинулось куда-то далеко.
— А о чем ты мечтаешь, Ханаби? Я ведь не знаю, — молодой человек опустил глаза, страшась услышать болезненный ответ. Что будет с ним, если она опять упомянет какого-нибудь Кэнсина?
— Быть достойным лидером всех Хьюга, конечно же. Я хочу, чтобы главой клана как можно дольше оставался мой отец, но при этом я хочу быть его правой рукой. Однако мне все время не хватает опыта, чтобы решать разного рода вопросы, я боюсь отцу слово поперек сказать. Какой же из меня лидер? А мне семнадцать… Братец Неджи был всего на год старше, когда вел всех Хьюга в бой, а сестра — всего на два, когда выходила замуж. Меня же все до сих считают ребенком. Не здесь, конечно… А в семье. И нет ни одного способа доказать, что это не так.
— Я тоже уже давно жду приказа Шестого о назначении и не понимаю причины его сомнений. Я чувствую, что готов служить в АНБУ. Даже брат Наруто с этим согласен, однако… Как видишь, меня тоже не воспринимают всерьез, — Конохамару нахмурился.
— Предыдущему поколению — я имею в виду наших старших братьев и сестер — не понять наших трудностей. Они росли в жестокое время, но смогли проявить себя, стать героями. Кто посмеет ставить под сомнение их силу? А мы… Ты знаешь, что я придумала новую технику, Семь перьев цапли? Даже отец назвал ее выдающейся, но это ничего не изменило.
— Покажешь мне эту технику?
— А ты не боишься, что я тебя побью? — усмехнулась Ханаби, пихая друга кулачком в бок.
— Ты не меня бей, я просто в сторонке постою, — пояснил Конохамару, незаметно отодвигаясь от нее.
— Так не интересно…
Весь следующий семестр куноичи была полна сомнений, но как только занятия закончились, подала заявление на увольнение. Хиаши-сама принял решение использовать дочь как представительницу Хьюга для проведения переговоров с другими Деревнями и кланами. Ханаби пришлось еще больше повзрослеть, поумнеть и отшлифовать манеры до совершенства, хотя в домашней обстановке она возвращалась к прежней свободе.
Теплым мартовским днем в доме Хиаши собралась вся семья: Наруто и Хината привели малышей, а вместе с ними и Конохамару, чей выходной удачно совпал с семейным ужином у Хьюга. Ханаби была так рада этой внезапной встрече, что разбаловалась, как маленькая девочка, и, когда не видел и не слышал отец, осыпала молодого человека шутками и вопросами. Он почему-то отвечал со смущением, неохотно, отводя глаза, и лишь в редкие моменты, когда куноичи переключала свое внимание на племянников, смотрел на нее с каким-то мучительным сомнением во взгляде.
За ужином беседовали взрослые, Ханаби и Конохамару вежливо молчали, если только к ним не обращались с вопросом. После ужина все оставались в одной комнате, дети возились с дедушкой, молодежь держалась вместе: Хината и Ханаби вполголоса о чем-то переговаривались, Наруто и Конохамару обсуждали текущие дела.
— Как твоя последняя миссия в Танзаку? Все прошло удачно? — поинтересовался прославленный шиноби у младшего товарища.
— Да, — ответил молодой человек и, бросив быстрый взгляд в сторону куноичи, не стал вдаваться в подробности.
— Ну вот, а ты переживал. Плохие приметы не сбываются, если в них не верить.
— Какие приметы? — тут же заинтересовалась Ханаби.
Щеки Конохамару порозовели.
— Да никакие… Глупости.
— Глупости? — переспросил Наруто с добродушной усмешкой. — Ты хотел домой за ней возвращаться.
— За ней?
Молодой человек бросил на своего наставника почти что умоляющий взгляд, но Наруто его проигнорировал и принялся рассказывать:
— У Конохамару есть талисман на удачу. Когда он берет его с собой, все миссии завершаются самым удачным образом, а когда пару раз забывал его в кармане жилета, потом еле ноги уносил и все заканчивалось неприятностями.
— Талисман? — переспросила Хината и поинтересовалась с ласковой улыбкой: — Что это за талисман, братец Конохамару?
Молодой джонин оказался в сложной ситуации: ему было трудно отказать жене человека, которого он считал старшим братом, тем более когда ему задавали вопрос таким мягким голосом.
— Просто шелковая лента. В ней нет ничего особенного, кроме того, что она мне дорога.
Ханаби еще сильнее стало мучить любопытство, но дальнейшие расспросы выходили за рамки приличия, и она вынуждена была молчать. Впрочем, ничто не мешало ей продолжить этот разговор, когда они останутся наедине.
Такая возможность возникла чуть позднее. К этому времени уже сгустились сумерки, во внутреннем дворе дома Хиаши горели фонари, освещая прямоугольное пространство и расположенные в его пределах магнолии, беседку и декоративный колодец.
Конохамару вышел подышать свежим воздухом и посидеть на энгаве, любуясь ясным ночным небом и вздыхая о чем-то прекрасном и несбыточном. В какой-то момент он расстегнул верхний левый карман своего жилета и достал из него розовую ленту. Растянув ее между пальцами, он в который раз увидел знакомые, аккуратно выведенные краской иероглифы, обозначавшие понятие «красота». Он вздрогнул, услышав шорох за спиной, и зажал ленту в кулаке.
— Это она? — спросила Ханаби и села рядом. — Можно посмотреть?
— Не нужно…
— А я хочу! — куноичи попыталась поймать кулак молодого человека своей рукой, но Конохамару спрятал его за спину.
Тогда девушка сделала попытку схватить кулак там, а когда Конохамару отвел его подальше, наклонилась, едва не прильнув к молодому человеку, и вытянула обе руки, пытаясь дотянуться до заветной цели. Подавшись вперед, Ханаби почти навалилась на своего друга, но так была увлечена, что совершенно не замечала его смущения. Тем временем Конохамару, практически потеряв дар речи от ее бесцеремонности, застыл, как истукан.
— Что ты делаешь?.. — сказал он очень тихо, а затем рявкнул, что было силы: — Ханаби!
Куноичи, испугавшись, села на свое место и посмотрела на друга с обидой и удивлением. Конохамару вскочил, словно подброшенный пружиной, и прошел вперед на несколько шагов. Он стоял так, спиной к Ханаби, несколько секунд, пытаясь вернуть себе власть над своими чувствами, затем резко обернулся. Лицо его было хмурым, темно-синие глаза казались черными. У куноичи мурашки побежали по телу, и она невольно отвела взгляд.
— Ты однажды спросила меня, — произнес Конохамару, и голос его звучал грозно, — с кем я хочу дружить: с принцессой клана Хьюга или с Ханаби-чан. Я выбрал Ханаби-чан. Теперь твоя очередь выбирать. Посмотри на меня! Посмотри на меня своими особыми глазами и скажи, кто перед тобой: твой дружок Конохамару, с которым можно перебрасываться шуточками, или взрослый мужчина!
Ханаби смотрела на него, от изумления широко распахнув свои ясные глаза. Конохамару продолжил, хмурясь еще больше:
— И в следующий раз, когда захочешь без разрешения прикоснуться ко мне, заранее считая своей собственностью, знай, что тогда я тоже буду считать тебя своей!
Сперва ледяная волна окатила куноичи, а в следующую секунду ее охватил жар, как если бы к ней применили технику Горящего облака пепла. Где-то неподалеку послышались голоса, так что Конохамару сорвался с места и быстрым шагом ушел в дом, ни разу больше не взглянув на Ханаби.
========== Глава IX. Ты — моя мечта ==========
Ей было очень стыдно. Тяжкие вздохи Ханаби, сидевшей на ступеньках беседки во внутреннем дворе дома Хиаши, могли бы разжалобить кого угодно, кроме разве что самого Хиаши. Как она могла так опозориться, так низко пасть в глазах Конохамару?! Что он должен был подумать о ней вчера? Разве приличные девицы ведут себя таким безобразным образом? Навалилась на него, почти на колени забралась… Еще бы вскочила ему на спину и попросила покатать как на лошадке… И все это после того, как она хвасталась перед ним, что стала серьезной и выполняет сложные дипломатические миссии!