Он нахмурился, и земля завертелась перед глазами куноичи… Трудно было даже представить, что сделает отец, обнаружив ее за таким позорным занятием, как беготня по крышам и избиение внука третьего Хокаге. А еще она была при этом в куртке с символикой клана…
«Я ненавижу тебя, Сарутоби Конохамару! — подумала Ханаби. — Даже умирая, я буду продолжать ненавидеть тебя!»
Однако отец ее не убил и не избил, а всего лишь наказал, нагрузив изнуряющими тренировками и множеством дополнительных занятий. Тем не менее куноичи еще долго было стыдно смотреть ему в глаза, и каждый раз, испытывая жгучий стыд, она припоминала имя своего врага номер один.
========== Глава V. Извинения не принимаются ==========
Хьюга Хиаши запретил своей дочери приближаться к внуку Третьего Хокаге, так что между Ханаби и Конохомару началась холодная война. Они обходили друг друга стороной, обмениваясь лишь презрительными и хмурыми взглядами. Но вскоре произошли события, которые резко изменили жизни обоих детей.
Было объявлено о начале экзамена на звание чунина, в котором среди прочих генинов должна была принимать участие старшая сестра Ханаби, Хината. В клане Хьюга эта новость практически никак не обсуждалась, никто не выражал куноичи поддержку. Ханаби, не осознавая до конца опасности предстоящих испытаний, отнеслась к ним как к выпускному экзамену, сложному только для отстающих, каковой Хината в общем-то не являлась.
Когда стало известно о том, что на предварительных поединках двоюродный брат девушек, Хьюга Неджи жестоко избил Хинату — до такой степени, что возникла угроза ее жизни, — для Ханаби это стало настоящим потрясением. Она часами просиживала рядом с сестрой, которая на какое-то время оказалась прикована к постели, и пыталась осознать причины и глубину вражды, возникшей между родственниками. Лишь однажды куноичи обратилась с вопросами по этому поводу к своему отцу и получила ответ, который мог только ожесточить обе стороны еще больше: «Этому молодому человеку не стоило забываться. А твоя сестра должна была быть сильнее».
«Быть сильнее… — думала Ханаби. — Она должна была быть сильнее, чтобы… убить его первой?»
К началу финальных поединков Хината уже оправилась настолько, чтобы присутствовать на трибунах большой арены, но Ханаби не могла даже посидеть рядом с сестрой: ей полагалось занять одно из почетных мест, отведенных специально для главы клана Хьюга и его наследницы. Здесь, наблюдая за поединком двоюродного брата Неджи с каким-то безвестным генином, юная куноичи получила возможность узнать больше о собственном клане и его суровой политике.
Ханаби узнала о том, что Старшая семья, к которой относились она, Хината и их отец, управляла остальными Хьюга с помощью силы Проклятой печати. Раньше куноичи слышала об этой печати, но считала, что она нужна лишь для того, чтобы защищать бьякуган от врагов клана.
Еще одной неприятной новостью оказалось то, что Неджи, не относящийся к Старшей семье, самостоятельно овладел секретными техниками клана. Он продемонстрировал такой уровень способностей, до которого было весьма далеко обеим его двоюродным сестрам. Ханаби смотрела на бледное, словно окаменевшее лицо отца и чувствовала его гнев и страдания.
Сделав все эти ужасающие открытия, куноичи максимально ожесточилась. Вся череда событий, начиная с того момента, как она была объявлена наследницей клана, нанесла девушке множество ударов, ранила ее душу. Мог ли ребенок бесследно перенести такие потрясения? Ханаби казалось, что ее закрутило в ужасном смерче и она ни в ком и ни в чем не может найти опоры. Хьюга… судьба клана, отношения с родственниками и членами семьи, обязанности и долг, всеобщая ненависть и в то же время высокие ожидания… Ханаби всей кожей, всем существом ощущала, что должно произойти нечто еще более ужасное…
И это случилось. Ниндзя Звука во главе с Орочимару и в союзе с шиноби Песка совершили нападение на Деревню Листа в день финальных поединков, пользуясь тем, что значительная часть военных сил была сосредоточена на охране большой арены. И хотя атака была отбита, многие ниндзя пали в тот день, включая Третьего Хокаге Сарутоби Хирузена, пожертвовавшего собой, чтобы защитить деревню и запечатать грозного врага.
Ханаби, узнав эту печальную новость, не сразу осознала, что Третий был дедушкой Конохамару, а осознав, испытала сочувствие. Одно дело их перепалки с тем мальчишкой, и совсем другое — потеря родного человека. Да, в моменты ярости куноичи желала своему противнику всего плохого, но никогда не хотела, чтобы он по-настоящему страдал. Она укрепилась в своих чувствах, когда увидела Конохамару плачущим в день похорон Третьего, в день скорби по всем павшим шиноби.
Деревня залечивала свои раны. Все были слишком заняты решением насущных вопросов и обсуждением перспектив выхода из кризиса. В этой атмосфере всеобщей озабоченности будущим Конохи не было места эгоистическим размышлениям. Ханаби притихла, смягчила свой гнев и старалась быть полезной.
С огромным удивлением она заметила, как ее отец и двоюродный брат делают попытки к примирению. Куноичи не знала, что и думать…
Однажды она возилась во внутреннем дворике за беседкой, закапывая в ямку одну из своих записок с пожеланиями, и услышала, как по песку прошелестели дзори старшей сестры: Хината еще прихрамывала, поэтому звук ее шагов был узнаваем. Ханаби захотелось подшутить над сестрой, неожиданно выпрыгнув из укрытия («Хината такая трусиха!»), поэтому она притаилась с коварной улыбкой на устах.
Хината дошла до беседки и начала подниматься по ступенькам, и тут Ханаби расслышала поступь второго человека.
— Ну вот, — произнесла старшая куноичи, — здесь мы можем поговорить, как ты хотел, братец Неджи.
«Неджи!» — удивленно подумала Ханаби.
— Хината-сама, — произнес юноша, — я не смею просить прощения за то, что хотел убить вас: я сам себя никогда не прощу ни за свой поступок, ни за свое намерение.
— Не… Неджи-сан…
— Прошу вас не перебивать меня, — серьезно сказал Неджи. — Вместо глупого и бесполезного раскаяния я решил искупить свою вину. Хината-сама, с сегодняшнего дня вы находитесь под моей защитой, и если понадобится, я расплачусь собственной жизнью за то, что чуть не отнял вашу. Мне невыносимо быть в долгу.
— Братец Неджи, ни о каком долге и речи…
— Прошу вас располагать мной, — спокойно ответил юноша. — Это все, что я хотел сказать.
Хината смущенно молчала, и Ханаби, зная свою сестру, чувствовала, насколько она должна быть смущена. Младшая куноичи и сама испытала смесь удивления и восхищения, слушая речи своего сурового двоюродного брата.
— Если я вам не нужен, то прошу разрешения удалиться: вы еще не до конца восстановились и нуждаетесь в покое и отдыхе.
— Спа-спасибо, братец Неджи…
Молодой человек удалился — Ханаби убедилась в этом, используя бьякуган, — и вдруг Хината повторила со слезами в голосе:
— Спасибо… Спасибо! Его сердце смягчилось, какое счастье… Если бы и сестренка Ханаби могла стать прежней, тогда я была бы совершенно счастлива…
Старшая куноичи вздохнула. Теперь Ханаби почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы. Она зажала себе рот ладонью, чтобы не разрыдаться в голос и не выдать своего присутствия.
С того дня Ханаби начала оттаивать. Постепенно, наблюдая за изменившимися отношениями между отцом, старшей сестрой и двоюродным братом, девочка и сама становилась более открытой и мягкой, к ней возвращались ее прежняя жизнерадостность и желание жить в ладу со всем миром. Скинув с себя замкнутость и ершистость, не свойственные ей от природы, избавившись от тяжкого груза вражды двух семей, Ханаби вновь вздохнула полной грудью.