В поднебесье быстро взмыла
и повисла, как на нитке,
(ох, людей берут завидки),
птичка легкая — качила.
У нее гнездо простое, —
у тропинки вдоль оврага,
где оставил мул-трудяга
след, наполненный водою.
Все вокруг ее пугает,
горько стонет, ввысь взмывая.
Так живет она, летая,
так, летая, умирает.
СОКОЛ
Стремительная тень его скользит
по улицам села, кустам и травам;
ее заметив, курица спешит
укрыться, чтоб не стать комком кровавым.
Стрелы острее взор. Его полет
неукротим. И слышно с небосклона,
как он, когда добыча ускользнет,
кричит обиженно и разъяренно.
ЛЕСНАЯ ГОЛУБКА
Под густою, нешумливой кроной,
где душа сдается сну на милость,
воркованье птицы потаенной
с пением ручья соединилось.
Полусонно плачет лес осенний
многоцветной, как ковер, листвою.
Слышно в птичьих жалобах биенье
сердца, убаюканного тьмою.
КОЛИБРИ
Рун… рун, рун… дум… Возникновенье
полета — быстрого, как жало.
Над веткой искра засверкала —
из ниоткуда, на мгновенье.
Цвет… свет… свет… цвет… Лучами солнца
позлащена. Но, исчезая
в лазури, искра золотая
сапфирной каплей обернется.
* * *
УТРЕННЯЯ ЗАРЯ{96}
Серебряное облако, в котором
запутался, должно быть, лунный свет{97},
зажглось пунцово над земным простором.
Река, поля, высоких гор хребет,
приход рассвета нового встречая,
окрасились в отрадный алый цвет.
И свежий ветер, травами играя,
несет прохладу. Нитью золотой
прошиты облако и твердь земная.
Прогнав ночную тьму, свет зоревой
течет по зеленеющей долине
сверкающей бескрайнею рекой.
Но солнце не взошло еще доныне;
вокруг все замерло — и вот возник
его огромный лик в сожженной сини,
как оглушающий вселенский крик.
БЕЗМОЛВИЕ
К молчащим устам фонтана,
прохладу и влагу ища,
тянутся руки хвоща
безмолвно и неустанно.
Здесь сад глядит исподлобья:
покой его не тревожь.
Молчащий фонтан похож
на мраморное надгробье.
Единою тишиной
вечность весь мир укрыла,
и скрыты фонтан и могила
одной и той же травой.
Из сборника «Золотое время»{98}
В МИНУТУ ПОКОЯ
Затихший мир засыпает.
И тополь зеленой кроной
небесную синь заслоняет.
Он жаждет — ввысь устремленный,
свободный, обретший сознанье —
узреть красоту мирозданья
в лазурном окне небосклона.
ЗАСОХШАЯ РОЗА
Засохшая роза среди пожелтевших бумаг,
хранимая бедным влюбленным поистине свято;
должно быть, любовь, что его захватила когда-то,
из памяти не уходила никак.
Наверно, была для него та любовь настоящей,
единственной в жизни, и долгие годы в печали
ласкал он цветок: лепестки под рукою дрожали, —
и розу он видел не мертвой, а спящей.
ОСЕННЯЯ РОЗА
Грусть навевает осени приход,
но, споря с однотонной полумглою,
сверкая, роза поздняя цветет —
осенним днем прекрасней, чем весною.