Как это ни грустно, но на каждом производстве порой происходят несчастные случаи, в результате которых работники получают травмы и ранения. Иногда люди даже теряют конечности или зарабатывают другие тяжёлые увечья. В конце концов, технологический процесс - дело сложное и опасное. Фламболл, как руководитель предприятия, делал со своей стороны всё возможное, чтобы такие инциденты происходили как можно реже, и предпринимал для этого все мыслимые меры предосторожности. Однако это всё равно не могло гарантировать полную безопасность. Всякий раз, когда в одном из цехов случалась очередная авария со столь нежелательным исходом, управляющий немедленно извещал об этом мистера Флинтбери. Владелец фабрики в свою очередь обеспечивал пострадавшему хорошее пособие по инвалидности, после чего тот при не слишком высоких запросах мог, в принципе, до конца дней своих никогда более не работать.
Кэйн, однако, не принадлежал к числу такого рода "счастливчиков". Он лишился руки ещё до того, как переехал в Берг, во время службы в армии короля Маркуса, что правит Северным Королевством. Даже став инвалидом он ещё какое-то время продолжал службу, пока однажды не повздорил по-крупному с одним из старших офицеров. Уже на следующий день молодой военнослужащий обнаружил себя уволенным из полка без выходного пособия. После этого он пару лет шатался по стране, тщетно пытаясь отыскать хоть какую-то работу, пока не был наконец принят сторожем на свечечно-спичечную фабрику Берга, где и нашёл своё призвание в том, чтобы сидеть у дверей чёрного хода и периодически стращать малолетних курьеров.
На новой службе бывший солдат от нечего делать выучился читать. Однако, поскольку лишних денег на покупку газет у него не было, он предпочитал выпрашивать вчерашние, уже прочитанные номера у мистера Фламболла, зная, что добродушный начальник не откажет ему в такой мелочи. С сотрудниками Кэйн вёл себя строго, иногда даже сурово, и большая часть фабричных его недолюбливала. Самого сторожа это обстоятельство, впрочем, мало задевало.
А ещё Кэйн славился тем, что не мыслил своей жизни без табачного дыма, приобретая у Бергских купцов самый тяжёлый чёрный табак, какой только мог сыскаться в их закромах. Наверное, именно этой своей привычке охранник был обязан своим неотвязным кашлем и желтушным, напоминающим старый пергамент, цветом лица.
- Ладно. Давайте-ка повторим! - как бы подытоживая, сказал Кэйн. - Значит, вы хотите устроить, так сказать, военную диверсию, выбрав для этого час, когда в здании никого не будет. То есть, проще говоря, вы собираетесь разбабахать собственную фабрику, для того чтобы она потом стала ещё лучше. Я ничего не упустил? - осведомился он иронически.
Фламболл ответил не сразу. Некоторое время он молча продолжал поливать цветы. Поскольку лицо управляющего было повёрнуто к окну, мне оставалось лишь созерцать его обширную спину и прикрытый рыжей шевелюрой затылок.
- Только в том случае, если наше производство будет подвергнуто серьёзному разрушению, мистер Флинтбери примет решение о его внеплановой реконструкции, - ответил наконец управляющий после минутного молчания. Голос его звучал на редкость безэмоционально. - Иногда для того, чтобы что-то улучшить, бывает необходимо сперва это что-то уничтожить, - тут Фламболл искоса глянул на сторожа, на секунду оторвавшись от своего занятия. - Быть может, вы скажете, что я рассуждаю не вполне логично?
- Я скажу, что это не моё дело, - пожал плечами Кэйн. - Вообще-то у меня другой вопрос. А как мы всё это объясним? Мы же не можем просто так взять и спалить фабрику, а потом списать всё на случайную искру. Да нам попросту не поверит никто! Мы уже следующую ночь в кутузке ночевать будем.
Выжидательно глядя на сообщника, Кэйн со звонким клацаньем сомкнул зубы на мундштуке трубки, словно волк, предвкушающий хорошую добычу, но не знающий, как к ней подступиться. Фламболл, закончив поливку, молча обернулся, чтобы поставить пустую лейку на стол. Меня поразило выражение его лица. Обычно такое мягкое и добродушное оно сейчас было необыкновенно решительным и твёрдым. Прикрытый россыпью пылающих кудрей лоб пересекли глубокие морщины. Весь облик этого вроде бы знакомого мне человека сейчас выглядел необыкновенно чуждым и почти ощутимо распространял вокруг себя атмосферу холодной мрачной тяжести.
- В числе наших сотрудников есть один, который вполне мог бы выступить в роли поджигателя, - всё тем же деревянным тоном заметил управляющий. - Разумеется, невольного. Никто и не подумает усомниться в том, что юный курьер, известный своим неадекватным поведением, мог случайно поджечь фабрику в тот час, когда все были увлечены празднеством.