- Ты что, тупоголовина, посмеяться надо мной вздумал?! - взревел он в приступе неудержимой ярости. - А ну-ка иди сюда! Я тебе покажу, где кузькина мать зимует!
Хулиган уже протянул к мальчику руку, собираясь тут же не откладывая воплотить свои угрозы в жизнь... Но прогремевший в эту секунду взрыв помешал ему завершить начатое движение и осуществить экзекуцию.
Вы же не думаете, что я стал бы просто наблюдать со стороны, как этот неуравновешенный субъект со своими дружками избивает моего друга? Мало того что эти прохиндеи имели обыкновение задирать беззащитных детей! У них была ещё одна мерзкая привычка - ходить в сумерках по городу и бить камнями уличные фонари. По правде сказать, я давно уже подумывал о том, чтобы как следует проучить негодяев. И теперь, наблюдая вышеописанную сцену из одного единственного расположенного поблизости Окна, я в конце концов решил, что и мне пришла пора сказать собственное слово...
Никто из присутствовавших тогда в том тёмном переулке не мог позже толком объяснить, что же всё-таки с ними произошло. Так или иначе, и сам Билл, и его товарищи старались впоследствии как можно реже вспоминать о случившемся. Особенно вслух и при посторонних. Слишком уж дурацкая роль досталась им в этом происшествии.
Сорная куча, до сей поры тихо и мирно тлевшая в неглубокой яме чуть поодаль от места действия, вдруг ярко вспыхнула, наполнив окружающее пространство ослепительным сиянием, и почти в тот же миг взорвалась, разлетевшись по округе обугленными ошмётками. Опешив сперва от внезапного грохота, хулиганы уже в следующую секунду вынуждены были изо всех сил уворачиваться и укрываться руками от падающих на них сверху горелых деревяшек, ржавых банок, мёрзлых картофельных очистков и прочей подобной дребедени. Любопытно было бы знать, как вся эта дрянь вообще оказалась в одной куче? Да к тому же загорелась? Вполне вероятно, это было делом рук самих членов шайки, маявшихся со скуки после очередного рейда. Тем заслуженнее была свершившаяся кара!
- А-а-а-а! Мама! - воскликнул Перчёный, получив по темечку сначала гнилой полузамёрзшей картофелиной, а затем в дополнение к этому ещё и ржавой пустой банкой. - Эй! Он удирает! Хватай его! - тут же поспешно выкрикнул он, увидев, как Элвин, вырвавшийся наконец из окружающего его кольца неприятелей, кинулся прочь от них к противоположному концу переулка.
Повинуясь приказу командира, хулиганы дружно бросились вслед за беглецом.
- Беги, Элвин, беги! - крикнул я.
Однако я зря волновался. Ни один из преследователей не мог сравниться с Элвином в скорости бега. Не зря же его приняли на почётную должность младшего курьера! Добежав до конца переулка, мальчик тут же нырнул в щель между двумя домами, достаточную как раз для того, чтобы в неё мог протиснуться ребёнок одиннадцати лет, но слишком узкую для более взрослых и широкоплечих подростков.
- Вот чёрт! Да не прите вы всем скопом, всё равно не пролезем. Ну держись, Горбатик! Мы до тебя ещё доберёмся! Слышишь меня?! Ты у нас ещё попляшешь, попомни моё слово! - до последнего раздавались позади Элвина вопли Перчёного, вместе со своими подельниками беспомощно застрявшего у входа в узкий лаз.
Достигнув противоположной стороны лаза и вновь выбравшись под открытое небо, Элвин, не останавливаясь, как ни в чём не бывало продолжил своё движение по утопающему в свете газовых фонарей мощёному тротуару вдоль широкого, наполненного колясками и омнибусами оживлённого проспекта.
Большой Золотой Проспект был центральной улицей Берга. Прямой, как стрела, он рассекал собою весь город на две равновеликие половины - западную и восточную. Сам он также разделялся точно пополам на южную и северную части главной городской площадью с расположенными по бокам от неё домом бургомистра и зданием нового театра. Слева и справа от Элвина тянулись высокие красивые строения с причудливо украшенными фасадами: отели и особняки богатых горожан, банки и нотариальные конторы, ателье и модные дома, музеи и здания муниципальных служб. Тут и там сияли витрины сувенирных лавок и ювелирных магазинов. Здесь Цвергбартшмидтберг представал во всём своём блеске и великолепии, и гости города, впервые прибывшие на главный вокзал, с восхищением взирали на открывшуюся им блистательную картину. Они даже не догадывались о том, что совсем рядом, за шеренгой ярко освещённых фасадов, их глазам могла бы открыться картина совсем иного рода.
Проспект, как всегда, был запружен людьми. Хотя этим вечером публики здесь было даже больше, чем обыкновенно в этот час. Сплошной поток прохожих и экипажей свободно струился в обе стороны. Народ был оживлён и исполнен предвкушения праздника. Солидные джентльмены прогуливались под ручку с пышно разодетыми дамами, периодически останавливаясь возле ярких витрин и разглядывая выложенные на них товары. Какой-то весельчак неподалёку подвыпившим голосом распевал шуточную песенку под одобрительный смех товарищей. С другой стороны доносились нежные переливы церковного хорала. Нищие на ступеньках городского суда протягивали прохожим руки, выпрашивая подаяние. Сегодня им подавали более охотно, чем обычно, и на тёмных морщинистых лицах сияли довольные беззубые улыбки.