Сделав очередной крутой вираж и в последнюю секунду заскочив в готовый затянуться проход, я вскоре со смесью радости и тревоги услышал знакомый голос, доносящийся из маленького Окна, тускло мерцающего в самой глубокой части зала. Погрузившись в его бледную прозрачно-дымчатую поверхность и осторожно оглядевшись, я убедился, что преступники по-прежнему не покинули фабрику, и что для моего друга ещё не всё потеряно...
- А я говорю, без этого не обойтись! И, чёрт подери, когда берёшься готовить яичницу, надо быть готовым к тому, что придётся разбить пару яиц!
- А я говорю, что я против! И, в конце концов, при всём уважении, мистер Кэйн, но кто из нас является организатором всей операции и старшим по званию? Короче говоря, было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы сделали одолжение и перестали мне указывать, что следует делать, а что нет!
- Когда офицер теряет волю к победе, его оружие берёт солдат! Так что лучше вы сделайте мне одолжение и избавьте меня от этих ваших сентиментальностей! То, что вы главный, ещё не значит, что все должны беспрекословно вам подчиняться!
Похоже, спор, обрывок которого я только что услышал, шёл уже довольно продолжительное время. И оба спорщика, управляющий и сторож, успели изрядно вспылить и перейти на повышенные тона. Из моего нынешнего укрытия было превосходно слышно каждое слово, особенно те, что произносились Кэйном. Заговорщики стояли на втором этаже у лестницы. Должно быть, Элвин успел-таки ещё разик оторваться от преследователей, прежде чем те окончательно его настигли. Сейчас, однако, сторож надёжно прижимал мальчика к себе, крепко обхватив своей единственной рукой его шею. Как же всё-таки хрупка и тонка шея ребёнка! При желании Кэйн в любой момент переломит её одним единственным лёгким движением. Судя по всему, именно это он и намеревался сделать. И единственным, что до сих пор его сдерживало, было несогласие шефа.
Злодеи продолжали ожесточённо препираться, а на фоне их голосов всё громче звучал глухой басистый треск пожара. По кирпичным стенам метались тревожные багрово-оранжевые отсветы. Элвин в течение всего спора стоял молча, смиренно и безропотно дожидаясь уготованного ему судьбой исхода. Мистер Фламболл явно не желал прибегать к радикальным мерам. Однако, чем дальше шло время, тем заметнее уступал он под градом доводов своего более решительного подельника. Никогда ещё я не видел Кэйна таким разговорчивым. Обычно столь скупой на слова он в эту минуту будто преобразился. Его речь звучала резко, бескомпромиссно и крайне убедительно. В ней слышалась бесконечная уверенность в правоте собственных слов. Негодяй даже на время забыл о своём неотвязном кашле. Я с негодованием воззрился на огромный острый нос и пышные, испачканные пеплом усы сторожа, которые прекрасно просматривались с той позиции, что я сейчас занимал.
- Но мы же договаривались без крови! - дрожащим голосом произнёс наконец управляющий с видом человека, предпринимающего последнюю отчаянную попытку обороны. Его испуганный взгляд то и дело перебегал с мальчика на удерживающего его Кэйна и обратно.
- Когда мы договаривались об этом, мы ещё не знали, что у нас будет свидетель, который сможет выступать против нас в суде! - злобно ответил Кэйн. Всякое очередное своё слово он выпаливал, будто канонир, совершающий по вражеским позициям один выстрел из своей кулеврины за другим. - Во время боевой операции командир должен уметь быстро принимать решения, учитывая изменившуюся обстановку. На войне, как на войне!
Наконец Фламболл сдался. Нет, он не вымолвил слова одобрения. Но его молчание, воцарившееся после очередного веского довода оппонента, тот воспринял, как знак согласия.
- Вот и ладненько! - усмехнулся Кэйн. - Всё равно вы знаете, что на самом деле прав я.
Сторож хищно осклабился и уже приготовился совершить своё чёрное дело... как вдруг его прекрасная пенковая трубка с громким грохотом взорвалась, разлетевшись на тысячу осколков...
- Что за?!... - взревел Кэйн, спешно заслоняясь от охваченных огнём останков своего подарка. На самом деле в лицо ему не попало ни одного осколка, однако естественно, что человек прежде всего постарался обезопасить глаза. Если бы у фабричного охранника было две целых руки, ему конечно же удалось бы одновременно и уберечь голову и удержать своего юного пленника. Однако подобной роскоши судьба ему не предоставила, и потому однорукий сторож вынужден был делать срочный выбор между возможностью избавиться от нежелательного свидетеля и собственным здоровьем. Всего на одну секунду разжал он свою железную хватку, но Элвину хватило и этого. Ощутив свободу, он, не медля ни секунды, с преспокойным видом устремился прямиком в сторону разгорающегося пожара. Сторож хотел было догнать его, но тут же неожиданно для себя самого зашёлся в столь ужасающем приступе тяжёлого кашля, что даже мне стало жутко на него смотреть.