- "Нэшнл инкуайрер", - вставил док. Они поправляли друг друга на памяти уже целого поколения.
- ...шныряли вокруг вашего дома? Хотите, чтобы телевизионщики расположились на дворе у Торсенов и всех напропалую интервьюировали насчет нападения оборотней? Хотите, чтобы разворошили прошлое Ториана Торсена, а потом стали спрашивать, как это он ухитрился столько долго прожить среди нас, чтобы по округе не пошли слухи? Хотите, чтобы все городские тайны были разоблачены и выставлены на всеобщее обозрение? - Ее глаза мгновение смотрели в глаза Джеффу.
Нет, Джефф не хотел, чтобы все тайное стало явным. Много лет назад они с Бобом Аарстедом съездили в Чикаго, чтобы отыскать отчима Кэйти, но этот сукин сын давно куда-то делся. Джефф не хотел, чтобы отчим узнал о местонахождении Кэйти - если он еще жив.
"Ты не можешь спасти мир, - сказал старик Джон Хонистед, передавая Джеффу значок, - но ты по крайней мере можешь поддерживать порядок в этой его части".
Тайна Кэйти - не единственная в городе. Никто в комнате не заговорил об этом, но все знали, что сделала Этель Холмстедт с негодяем, за которого вышла, и никто не хотел, чтобы эта история выплыла на свет божий: Дик Холмстедт, согласно официальной версии, погиб, свалившись с комбайна прямо на крутящиеся лезвия. Пусть так оно и остается.
Были и другие секреты.
- Мы печемся об общем благе, - сказала Минни. - И если наши люди гибнут, защищая нас, что ж, такое случалось и раньше. - Она гордо выпрямилась. - Мой муж погиб на острове Макин* [Один из атоллов группы "Острова Гилберта" в западной части Тихого океана, где во Вторую мировую войну велись боевые действия между американской и японской армиями.], а мой старший сын - при отступлении от Чозинского водохранилища, а сейчас мой внук летает на вертолете в Сомали. - Минни опустила глаза на вышивку и, неразборчиво что-то пробормотав, принялась распарывать только что сделанные стежки. - Мой прадед Герхардсен забрал молодую жену из ее дома в Трондхейме и поселился в Нью-Ульме в 1853 году. Он пережил резню тысяча восемьсот шестьдесят второго и переехал в эти края на следующий год. Умер он зимой шестьдесят восьмого года; согласно дневнику моей прабабки, он смертельно простудился, когда тащил домой подстреленного оленя - заботясь о благе своей семьи. Ради того же мой муж и мой сын отправились на войну, а мы с доктором, ты, я и Эдди Флагстад изменили дату рождения Джонни Томпсона, чтобы он попал в призыв.
Док Шерв наклонился, как будто хотел что-то сказать, но свирепый взгляд Минни заставил его отказаться от этого намерения.
- И разве Дэйви Хансен когда-нибудь жаловался, хотя вернулся с войны, потеряв в этом жутком Вьетнаме ногу?
Минни покачала пальцем и на мгновение снова стала учительницей, а Джефф - учеником.
- Мы печемся о благе города, - сказала она со спокойной уверенностью в голосе. - Человек должен делать то, что ему приходится, вот и все.
- Да, Минни, - сказал док, и, помедлив, Дэйв Оппегаард кивнул.
Глава 10
Гора Эскья и бергениссе
Подъем в гору оборачивался обыкновенной прогулкой. По большей части Йен и Осия просто шли вверх по склону. Над их головами возвышалась вершина пика, покрытая снегом и увенчанная облаками, и сейчас у путников не было иных забот, кроме как держаться стежки.
Как объяснил Осия, им надлежит следовать по тропе, которая вела сначала вверх по склону, огибала гору, а затем спускалась вниз. Путешественники могли, конечно, сойти к подножию горы и обогнуть ее понизу, но поскольку они изначально находились выше середины подъема, выбранный путь должен был привести их к цели быстрее.
Йен не знал, сколько миль они прошли, и сколько еще оставалось до места назначения - на эту тему Осия не очень-то распространялся, как, впрочем, и на все остальные, и Йен мог только строить предположения. Десять миль? А может, тридцать? Какой высоты эта гора и долго ли им еще подниматься?
Но путешествие оказалось довольно приятным. В одном месте тропа, врезавшаяся в склон горы, была вымощена истертыми каменными плитами, уложенными давным-давно. Вдоль дорожки тянулись высокие непроходимые заросли малины, усыпанные мелкими темно-красными, почти пурпурными ягодками. Осия на мгновение остановился, выбрал ягоду покрупнее, закинул ее в рот и улыбнулся.
Йен сделал то же самое. Ягода была не такая сладкая и сочная, как он привык, но юноша никогда раньше не пробовал настолько не по-садовому душистой малины. Осия извлек из своего рюкзака два пластиковых мешка вместимостью в кварту и подал один Йену. На то, чтобы наполнить оба пакета, ушло всего несколько минут, что совершенно не сказалось на количестве малины на кустах, еще мгновение понадобилось, чтобы надуть мешки, предохраняя тем самым ягоды от лишних повреждений, и закинуть их наверх рюкзаков.
Заросли редели по мере того, как путники подымались все выше и выше; и вот уже каменистую почву украшают лишь редкие упрямые растения. Йен решил, что тропка видела и лучшие дни. Юноша держался подальше от осыпающегося края, а время от времени ему приходилось перепрыгивать через узкие - и слава богу, что так! - трещины, пересекавшие путь: на ту сторону он старался приземляться как можно аккуратнее.
- А нельзя ли узнать, зачем понадобилось прокладывать тропинку по этой крутизне?
Осия пожал плечами.
- Это случилось давно: некогда один из Древних, известный как Фендерель, жил в пещере у самой вершины, питаясь медом и утоляя жажду растопленным снегом. Его считали мудрецом, и потому многие подымались на гору, чтобы посоветоваться с ним. - Осия снова пожал плечами. - Со временем жители деревни у подножия горы проложили дорогу, за право подняться по которой взимали пошлину. Потом то же самое сделали обитатели деревни по ту сторону горы...
Йен поглядел вверх по склону, на покрытый снегом пик.
- А он все еще там живет?
Осия покачал головой и улыбнулся.
- Нет. Уж больно много народу к нему приходило - а ведь он поселился на горе, чтобы пожить в одиночестве. Однажды Фендерель просто исчез.