Совещание суда — 20 минут.
Приговор — смертная казнь через повешение.
Командующий Киевским военным округом генерал Иванов приговор утвердил.
12 сентября рано утром шею Богрова захлестнула петля.
Николай Второй назначил председателем Совета Министров В. Н. Коковцева[10].
Заслуживает внимания напутствие августейшего монарха новому главе правительства.
«Пожалуйста, не следуйте примеру Петра Аркадьевича, который как-то старался все меня заслонять. Все он и он, а меня из-за него и не видно было».
Не заслоняйте самодержца!!
Создатель, кого же ты наделяешь высшей властью?! Неужто не видно Тебе, что из этого проистекает — потоки крови и смертная судорога всей России!
Спустя месяц, 5 октября 1911 г., Коковцев прибыл в Ливадию с докладом к государю императору. И вот тогда императрица Александра Федоровна изволила опять помянуть Петра Аркадьевича, заметив, что он, Владимир Николаевич, придает слишком большое значение личности и деятельности Столыпина; не надо так жалеть тех, кого не стало, тех, роль которых окончилась.
«Жизнь всегда получает новые формы, — с несвойственной ей философичностью взялась рассуждать государыня императрица, — и вы не должны стараться слепо продолжать то, что делал ваш предшественник… Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить вам место и что это — для блага России».
«Для блага России».
«Все он и он, а меня из-за него и не видно было…»
Мертвому завидовать, на мертвого наступать — эх, Николай Александрович!..
Перестал заслонять трон Петр Аркадьевич. А попробуй-ка с пулевым смертным ранением — не шибко заслонишь! Хотя заслонял все же, реформы худо-бедно, а работали на монархию и Россию и после гибели. Вот и распрямился государь император без своего верного слуги, далече стал видеть — углядел из всех дорог единственную — прямо вела в Екатеринбург, под залп чекистов.
Был выбор — настоящий, широкий исторический выбор, и не только на путях столыпинских реформ. Ан нет, предпочел последний русский самодержец вот ту дорогу, что углядел без Столыпина и прочих черных слуг.
В чем Твой замысел, Творец и Создатель?..
На троне обыкновенный человек, полковник — это точно. Ревность и пренебрежение к слугам образуют даже не пустоту, а бездну подле трона. И в роковой час для династии и России вокруг одни Ивановы, Хабаловы… Даже Алексеев перекрестился и отступил. Даже Григория Ефимовича не оказалось — уже тлели его косточки…
Одиночество. Ненависть. Пустота.
В германском вагоне по германской земле грохочет колесами вагон. Там большевики с Лениным. Металл рвет на куски тела русских мужиков и рабочих, а эти едут свою Россию сочинять, есть о ней в их ученых книгах: надо только наднатужиться, подпереть штыками — и пойдет, родимая, куда денется.
Гучков, Керенский, Терещенко… Господи, сколько же их! Перегрызают, мочалят императорскую власть.
Уже юлит, кренится трон…
И нестерпимый пал войны, крови, слез, стона от Балтики до Черного моря!
И Его величество государь император, который до последнего мига все боится, чтобы его кто-нибудь не заслонил.
А Россия?! За что ты приговорена?! За что твои кровь и муки?! В чем провинилась, какой грех приняла?! За что тебя казнят, полосуют, морят голодом, травят твоих сынов и дочерей, кладут в гроб целые поколения народа?! За что бесчестят, позорят гордое имя?!
Почему молчишь? Почему только терпишь? Почему лишь истекаешь слезами, кровью и корчишься в судорогах?!
Ведь ты все можешь, Россия!
Государь император однажды спросил Петра Аркадьевича, отчего бы ему не вступить в «Союз Русского Народа». Это организация «истинно русских людей, которые должны объединиться», — сказал Николай Второй, вконец измученный террористическими эксцессами и революционным брожением в обществе.
Петр Аркадьевич, однако, отказался; полагаю, справедливо: государственный деятель должен служить объединению, быть центром стяжения всех здоровых сил общества.
Монарх и его сын носили значки этого патриотического объединения, которое возглавил доктор Дубровин; средства на организацию выделила одна из богатейших женщин Петербурга, Полу-бояринова.
Еврейские погромы (особенно в Белостоке) не были просто битьем посуды и окон. Евреев десятками забивали насмерть, рубили топорами, насиловали женщин, а дома сжигали, разграбив до последней нитки. Обширные еврейские кварталы в черте оседлости оказывались выжженными.
Это был ответ государства и националистических элементов общества на террористические акты Гершуни, Азефа, а главное — на террор революционных партий, возглавляемых в основном евреями.
10
В 1918 г. эмигрировал во Францию. Занимался банковской деятельностью. В 1933 г. опубликовал воспоминания «Из моего прошлого». Скончался 90 лет в 1943 г.