Немцы ценили Ленина по-своему: как ураганный артиллерийский огонь и ядовитые газы…
14 апреля 1917 г. по пути в Россию Ленин отправляет телеграмму Карпинскому в Женеву: «Германское правительство лояльно охраняло экстерриториальность нашего вагона. Едем дальше…» [20]
Еще бы не охранять! Да этот вагон целых армий стоит, да что там армий — опасней самого ядовитого газа.
«Едем дальше…»
Грамотным людям России, да и не только им, казалось невероятным в подобных условиях действовать заодно с ленинцами — по существу, заодно с врагом. Во всяком случае, именно таковой выглядела внешняя сторона событий.
Народ же потянулся к Ленину. Народ отказывался быть серой скотиной, которую гонят на убой ради мошны и благоденствий больших и малых господ. Большевики эти настроения выявили четко. Об освобождении же захваченных земель и защите других как-то никто не думал: пусть там люди сами с немцами да австрийцами разбираются…
Особенно эти настроения проявились и стали определять ход событий после Октября 1917 г., и прежде всего — Брест-Литовского соглашения с Германией.
Россия лежала перед врагом.
20 февраля 1918 г. Гофман записывает в дневник:
«Свинства в русской армии гораздо больше, чем мы предполагали. Сражаться больше никто не хочет. Вчера один лейтенант и шестеро солдат взяли в плен 600 казаков. Сотни пушек, автомобилей, локомотивов, вагонов, несколько тысяч пленных, дюжины дивизионных штабов захвачены без всякой борьбы…»
Запись 21 февраля:
«Наше наступление продолжается. Вчера мы со стороны островов подошли по льду к Эстляндии. Большевики удирают. До вчерашнего вечера взято свыше 1500 пушек…»
Оськин вспоминает о тех же днях:
«На улице (Петрограда. — Ю. В.) мне бросились в глаза, расклеенные на каждом столбике, на каждой будке и на стенах домов в большом количестве воззвания Совнаркома: «Социалистическое Отечество в опасности…» Пять — семь дней форсированного марша немецких войск — и Петроград станет ареной непосредственной борьбы. Отпора с нашей стороны ждать нельзя. Армия деморализована окончательно. Бросается оружие, все военное имущество, склады снарядов и т. п. Поезда захватываются бегущими с фронта солдатами. Удивляюсь… как можно говорить о революционной войне. Революционеров не так уж много, чтобы из них можно было создать армию, хотя бы даже партизанскую…»
9 апреля Гофман записывает:
«Мы заняли Харьков. Мне никогда и не снилось, что этот город когда-либо будет занят германскими войсками…» (выделено мною. — Ю. В.).
Германское наступление застопорило подписание мирного договора в Брест-Литовске.
«…Первой заповедью всякой победоносной революции — Маркс и Энгельс неоднократно подчеркивали это — было: разбить старую армию, распустить ее, заменить новою…» — объяснял задачу большевиков Ленин.
И они разбили некогда могучую армию. Но мало кто знает, что даже после Октябрьского переворота и в самый канун разгрома ставки в Могилеве отдельные соединения продолжали стойко удерживать фронт.
У меня хранится фотоархив бывшей 78-й пехотной дивизии Российской армии (начальник дивизии — генерал Добророльский). Это по сути летопись боевых дел дивизии в фотографиях. Я заполучил архив в марте 1968 г. В пору войны фотографии, очевидно, хранились в штабе дивизии, так как все аккуратно подклеены на большие, плотные листы зеленого картона, под каждой старательно почерком штабного писаря соответствующие пояснения с «ятью». Предполагалось, что после войны фотографии будут свидетельствовать о ратных делах дивизии.
Под последними фотографиями дата — ноябрь 1917 г. На самом последнем по времени снимке запечатлен раненый в окружении солдат (фотография приводится в книге). Подпись объясняет происшествие: «Позиция к северо-востоку от Якобени (это среди гор в Буковине. — Ю. В.). Бой 17 ноября 1917 г. С любимым фельдфебелем 16 роты 311 полка 78 дивизии».
Любимый фельдфебель повержен немецкой сталью. Его поддерживает за спину молодой солдат в фуражке, двое других — в папахах, как и фельдфебель, лица которого не углядеть за бинтами. Левый рукав шинели разворочен. Доходит служивый. У солдат, что смотрят на нас с фотографии, — измученные, грязные лица. Взгляды — настороженные и очень серьезные. Они в мятых, заношенных шинелях…