«Благодарение Богу за скучную сущность гэльских молитв», — цинично подумала я.
Слава Богу, вода, наконец, закипела. Она опустила короткое изогнутое лезвие к поверхности воды, со значительным видом окинула взглядом толпу и провозгласила.
— Пусть Господин наш Иисус очистит лезвие этой водой!
Она погрузила металл в воду и держала, пока пар, поднимающийся по древку ручки, не заставил ее пальцы покраснеть. Она вынула из кипятка ланцет, торопливо переложила в другую руку и подняла вверх, спрятав ошпаренную руку за спину.
— Пусть благословение Михаила, защитника от демонов, будет на этом лезвие и на руке его владельца к здоровью тела, к здоровью души. Аминь!
Она вышла вперед и церемонно вручила ланцет ручкой вперед Мюррею. Тот, не будучи дураком, посмотрел на меня взглядом, в котором острое подозрение смешалось с неохотным признанием театральных способностей моей дочери.
— Не касайтесь лезвия, — сказала я, любезно улыбаясь. — Это испортит наговор. И повторяйте его каждый раз, когда будете использовать лезвие. И не забудьте, его нужно использовать с кипящей водой.
— Ммфм, — произнес он, но взял ланцет аккуратно за ручку. С коротким поклоном Брианне он вернулся к своему пациенту, а я к своему — молоденькой девушке с крапивной сыпью. Брианна последовала за мной, вытирая руки об юбку и выглядя весьма довольной собой. Я услышала тихое кряхтение мужчины за спиной и звонкие капли крови, падающей в металлический тазик.
Я чувствовала себя виноватой из-за пациента МакЛеода, но Брианна была совершенно права, я ничего не могла поделать в данном случае. Тщательный долгий уход, с хорошей диетой и полным воздержанием от алкоголя могли бы продлить ему жизнь, но первые два условия были маловероятны, третье вообще невыполнимо.
Брианна блестяще спасла его от потенциальной угрозы заражения крови и воспользовалась возможностью обеспечить подобную защиту будущим пациентам МакЛеода, но я не могла подавить грызущее чувство вины, что сама не могла сделать больше. Однако, первый медицинский принцип, который я выучила на полях сражений во Франции, все еще действовал: лечите больного, который находится перед вами.
— Используй эту мазь, — строго сказала я девушке с крапивной сыпью, — и постарайся не чесаться.
Глава 4
Свадебные подарки
День не стал светлее, но дождь на время прекратился. Костры задымили, как дымокуры. Люди спешили воспользоваться моментом, чтобы разжечь тщательно хранимые горячие угли; они подкладывали мокрые дрова в огонь и пытались просушить мокрую одежду и влажные одеяла. Однако ветер не прекратился, и полосы дыма от костров, словно призраки, струились среди деревьев.
Одна такая струйка дыма пересекла путь перед ним, и Роджер обошел ее, пробираясь через влажную траву, которая намочила его носки, а ветви сосны, под которой он проходил, оставили влажные пятна на плечах его сюртука. Он не обратил на это внимание, занятый мыслями о предстоящих делах.
Сначала к фургонам торговцев, купить свадебный подарок для Брианны. Что она хотела бы получить в подарок? Какое-нибудь украшение, ленту? У него было очень мало денег, но он считал необходимым подарить ей что-нибудь.
Он хотел бы надеть ей на палец свое собственное кольцо, когда они произнесут клятвы, но она настояла на том, чтобы воспользоваться кольцом с рубиновым кабошоном, которое принадлежало ее дедушке и великолепно подходило для ее руки. Таким образом, не было необходимости тратить деньги на новое кольцо, Бри была очень практичным человеком. Иногда она была ужасно прагматична, в отличие от него, обладающего скорее романтичной натурой.
Что-то полезное, но красивое… Что-то вроде раскрашенного ночного горшка? Он улыбнулся про себя при этой мысли, но идея полезности задержалась в его голове, хотя и с оттенком сомнения.
Он живо вспомнил миссис Аберкромби, уравновешенную и разумную матрону из паствы преподобного Уэйкфилда, которая однажды вечером ворвалась в истерике в дом пастора, заявляя, что убила своего мужа, и вопрошая, что же ей теперь делать. Священник оставил миссис Аберкромби на попечение своей домоправительницы, а сам вместе с Роджером, который был тогда еще подростком, отправился к дому Аберкромби посмотреть, что же случилось.
Они нашли мистера Аберкромби на полу кухни, к счастью, еще живого, но без сознания и с обильно кровоточащей небольшой раной на голове, полученной от удара новым электрическим утюгом с отпаривателем. Этот утюг он подарил жене по случаю двадцать третьей годовщины их свадьбы.
— Но она говорила, что старый утюг жег кухонные полотенца! — жалобно повторял мистер Аберкромби, пока преподобный умело заклеивал его голову эластопластом, а Роджер вытирал пол.
Именно это яркое воспоминание о кровавых пятнах на старом линолеуме в кухне Аберкромби заставило его принять решение. Бри могла быть прагматичной, но это была их свадьба. «В болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас». Он собирается быть романтичным, точнее романтичным настолько, насколько можно с одним шиллингом и тремя пенсами.
Вдруг среди хвои он заметил алую вспышку, словно там пряталась птица кардинал. Однако, это была не птица. Он остановился и наклонился, вглядываясь в просвет между ветвями.
— Дункан? — он сказал. — Это вы?
Дункан Иннес вышел из-за деревьев, застенчиво кивая. Он все еще был одет в алый тартан Камеронов, но снял роскошный сюртук и обернул конец пледа, как платок, вокруг своих плеч старым удобным горским способом.
— Поговорим, Smeòraich? [33] — сказал он.
— Да, конечно. Я сейчас иду к торговцам, идемте со мной.
Он вернулся на тропинку, теперь свободную от дыма, и они дружно пошли вдоль склона.
Роджер ничего не говорил, вежливо дожидаясь, пока мужчина начнет разговор. Дункан был застенчивым по натуре, но наблюдательным и проницательным, а также обладал тихим упрямством. Если ему нужно будет что-то сказать, он все равно скажет это, со временем. Наконец, тот вздохнул и начал.
— Мак Дубх говорил мне, что ваш па был священником. Это правда, не так ли?
— Да, — ответил Роджер, удивленный предметом разговора. — Мой родной отец погиб, и меня усыновил дядя моей матери, он и был священником.
Говоря это, Роджер задавался вопросом, почему он чувствовал необходимым объяснять это. Большую часть своей жизни он думал о преподобном, как о своем отце, и, конечно, для Дункана это не имело никакого значения.
Дункан кивал головой, сочувственно прищелкивая языком.
— Но тогда вы пресвитерианин, да? Я слышал, как Мак Дубх говорил об этом.
Несмотря на обычно хорошие манеры, легкая усмешка появилась под неровной полоской усов Дункана.
— Да, — сухо ответил Роджер. Он не удивится, если весь сбор слышал, как Мак Дубх говорил об этом.
— Ну, дело в том, что я тоже, — сказал Дункан извиняющимся тоном.
Роджер с удивлением посмотрел на него.
— Вы? Я думал, что вы католик!
Дункан издал тихий смущенный звук и пожал плечами.
— Нет. Мой прадедушка со стороны матери был ковенантором, [34]очень горячим в своей вере, — он немного застенчиво улыбнулся. — Но до меня она дошла сильно разбавленной. — Но до меня она дошла сильно разбавленной. Моя ма была благочестивой, но мой па был равнодушен к церкви, и я тоже. А когда я встретил Мак Дубха… в общем, нельзя сказать, что он просил меня ходить с ним на мессу по воскресеньям, да?
Роджер кивнул, кашлянув в знак понимания. Дункан встретился с Джейми в тюрьме Ардсмуир после восстания. И хотя в армии якобитов большинство составляли католики, Роджер знал, что среди них было много протестантов различных направлений, многие из которых предпочитали не раскрывать свои верования, находясь в тесном окружении папистов. Также совершенно очевидно, что дальнейшая совместная деятельность Джейми и Дункана, в качестве контрабандистов, не располагала к религиозным разговорам.
— Да, верно. А сегодня вечером ваша свадьба с миссис Камерон…?
34
Последователь шотландского пресвитерианского движения, игравшего большую роль в жизни Шотландии 17 века.