— Мэм? — возле моего локтя возник Улисс с подносом в руках и в великолепной ливрее; он обносил спиртными напитками гостей с таким видом, словно был в зале в Речном потоке, а не на склоне горы.
— Спасибо, — я взяла оловянную рюмку, полную, как я обнаружила, бренди. Довольно хорошим бренди к тому же. Я сделала небольшой глоток и позволила ему просочиться через мои пазухи. Прежде чем я смогла сделать второй глоток, вокруг возникло некоторое затишье.
Джейми огляделся вокруг, привлекая взгляды собравшихся, потом встал и протянул руку ко мне. Я немного удивилась, но торопливо водрузила рюмку назад на поднос, пригладила волосы, накинула платок и подошла, чтобы встать рядом с ним.
— Thig seo, bhean uasa, — сказал он, улыбнувшись мне. «Иди ко мне, моя леди». Он развернулся и приподнял подбородок, призывая других. Роджер тут же положил гитару, аккуратно прикрыв ее холстиной, и протянул руку Бри.
— Thig a seo, a bhean, — произнес он, улыбаясь. С удивленным видом она поднялась на ноги, держа Джемми на руках.
Джейми стоял, ожидая, и постепенно поднялись все, отряхивая иглы и песок с одежды и что-то смущенно бормоча. Танцоры прекратили свое кружение и подошли узнать, что происходит. Музыка скрипки потонула в шелесте любопытных голосов.
Джейми повел меня по темной тропинке к взлетающему пламени большого костра; за нами последовали остальные, вполголоса высказывая предположения. В конце большой поляны он остановился и подождал. Темные фигуры мелькали в тени, а возле костра стоял человек с поднятой рукой.
— Мензи здесь! — крикнул он и бросил в костер ветку, которую принес с собой. Слабые крики приветствия послышались со стороны членов его клана и септа, находившихся поблизости.
Потом его место занял МакБин, потом Огилви. Потом настала наша очередь.
Джейми вышел вперед один и встал в пляшущем свете костра. Костер был сделан из дубовых и сосновых бревен, и его пламя взметалось выше самого высокого человека. Верхние лепестки пламени были прозрачно желтые, столь чистого и яркого цвета, что казались почти белыми на фоне темного неба. Свет сиял на поднятом вверх лице Джейми, освещал его голову и плечи, бросая длинную тень за его спиной почти на половину поляны.
— Мы собрались здесь, чтобы приветствовать старых друзей, — начал он на гэльском языке, — и встретить новых в надежде, что они присоединятся к нам в построении новой жизни в новой стране.
Его голос был глубок и звучен; последние разговоры прекратились, и люди пододвинулись к костру, вытянув шеи и шикая друг на друга.
— Мы все с трудом добирались сюда, — он медленно поворачивался, переводя взгляд от лица к лицу. Многие из мужчин Ардсмуира были здесь; я видела братьев Линдсей, некрасивых, как три жабы, лисье лицо Ронни Синклера, рыжие волосы которого торчали рожками, классические, как на римской монете, черты лица Робина МакДжилливрея. Все они смотрели из темноты, на их лицах плясали отсветы огня, лбы и переносицы блестели.
Под влиянием бренди и эмоций мне казалось, что я могла видеть также ряды призраков, стоящих за ними — семьи и друзья, которые остались в Шотландии или на земле… или под ней.
На лице Джейми, пересеченном тенями, огонь костра обнажил следы, оставленные временем и борьбой, как ветер и дождь оставляет следы на камне.
— Многие погибли в сражении, — сказал он голосом, едва слышимом в треске огня. — Многие сгорели. Многие умерли от голода. Многие погибли в море или умерли от ран и болезней, — он сделал паузу. — Многие умерли от горя.
Его глаза на мгновение взглянули за освещенный круг, и я подумала, что, возможно, он искал лицо Абеля МакЛеннана. Он поднял деревянную чашу и мгновение держал ее высоко в приветственном жесте.
— Slàinte! [71] — раздался звук дюжины голосов, поднимающийся, словно ветер.
— Slàinte! — повторил он за ними и слегка наклонил чашу, пролив бренди в огонь, где тот зашипел и вспыхнул синим огнем.
Он на мгновение замолк, опустив голову, потом вскинул ее и поднял чашу в сторону Арчи Хейеса, который стоял на противоположной стороне костра с непроницаемым лицом. Огонь мерцал на его серебряной цепи и броши его отца.
— И оплакивая умерших, мы должны отдать дань уважения тебе, который боролся и страдал с равным мужеством… и выжил.
— Slàinte! — на сей раз приветствие прогрохотало хором мужских голосов.
Джейми на мгновение прикрыл глаза, потом открыл, взглянув на Брианну, которая с Джемми на руках стояла возле Лиззи и Марсали. Твердость и сила его лица контрастировала с невинностью круглых лиц детей и мягкой деликатностью черт молодых матерей. «Хотя, — подумала я, — даже сквозь их мягкость проглядывает гранитный шотландский остов».
— Мы отдаем дань нашим женщинам, — сказал он, поднимаю свою чашу в направлении Брианны и Марсали. Потом повернулся ко мне, и короткая улыбка коснулась его губ. — Поскольку они наша сила. Slàinte!
Посреди криков толпы он осушил чашку и бросил ее в огонь, где она некоторое время лежала, темнея, потом взорвалась блестящим пламенем, сгорая.
— Thig seo! — позвал он, протягивая правую руку ко мне. — Thig seo, Shorcha, nighean Eanruig, neart mo chridhe. «Иди ко мне, — сказал он, — Иди ко мне, Клэр, дочь Генри, сила моего сердца». Едва чувствуя свои и чужие ноги, на которые я наступала, я пробралась к нему и взяла его за руку, его холодные пальцы крепко сжали мои.
Он повернул голову. Он искал Бри? Нет, он протянул другую руку Роджеру.
— Seas ri mo làmh, Roger an t’òranaiche, mac Jeremiah MacChoinneich!
«Держи мою руку, Роджер, певец, сын Джеремии МакКензи».
Роджер мгновение стоял неподвижно, уставившись темными глазами на Джейми, потом подошел к нему, двигаясь, как лунатик. Толпа еще волновалась, но крики стихли, и люди вытягивали шеи, стараясь не пропустить ни одного слова.
— Будь рядом со мной в сражении, — сказал он по-гэльски, протягивая левую руку и не сводя глаз с Роджера. Он говорил медленно и четко, чтобы быть уверенным, что все поняли. — Будь щитом для моей и твоей семьи, сын моего дома.
Лицо Роджера внезапно задрожало, как изображение в воде, когда в него бросают камень. Потом снова стало твердым, и он сильно сжал руку Джейми.
Тогда Джейми повернулся к толпе и начал выкликать. Я видела, как он делал это много лет назад в Шотландии — приветствие и признание арендаторам от лэрда. Эта небольшая церемония обычно проводилась в квартальный день [72]или после сбора урожая. На лицах тут и там засветилось узнавание; многие из горных шотландцев знали этот обычай, хотя до сегодняшней ночи не наблюдали здесь ничего подобного.
— Иди ко мне, Джорди Чизхолм, сын Уолтера, сына Коннахта Красного!
— Станьте рядом со мной, Кеннет, Эван, Мурдо, сыновья Александера Линдсея из Глена!
— Иди сюда, Джозеф Вемисс, сын Дональда, сына Роберта!
Я невольно улыбнулась, увидев, как мистер Вемисс, нервный, но страшно радостный от того, что его призвали, пробирался сквозь толпу, гордо подняв голову со светлыми развевающимися волосами.
— Стань рядом со мной, Джосайя, охотник!
Джосайя Бердсли был здесь? Да, небольшая темная фигурка скользнула из тени и застенчиво заняла место в группе людей возле Джейми. Я встретила его взгляд и улыбнулась ему, он торопливо отвел глаза, но слабая смущенная улыбка осталась на его губах, словно он забыл, что она была там.
К тому времени, когда он закончил, собралась внушительная группа — сорок мужчин, сияющих, как от гордости, так и от виски. Я увидела, как Роджер обменялся долгим взглядом с Брианной, которая лучезарно улыбалась ему сквозь огонь. Она наклонила голову и что-то прошептала сонному обмякшему Джемми на ее руках. Она подняла его крошечную ручку и помахала ею Роджеру, который рассмеялся в ответ.
— …Air mo mhionnan…
Отвлекшись, я пропустила заключительную фразу Джейми, уловив только несколько слов. Но чтобы он не сказал, оно было встречено одобрением; мужчины вокруг нас низким грохотом выразили торжественное согласие, и наступила тишина.
Он отпустил мою руку, наклонился и поднял с земли ветвь. Он поджег ее, потом поднял вверх и бросил этот горящий факел высоко в воздух. Ветвь перевернулась в воздухе и потом упала прямо в середину костра.