Когда эхо выстрелов стихло, по палубе прокатился ликующий рев.
— Вот и все, — объявил Остин.
Слейд сиял от радости. Пусть вместо бессмертных фраз «Не сдавайте корабль» и «К черту торпеды!»[14] в этот раз звучали слова покрепче, но Курт, глядя, как исчезают в ночи вражеские моторки, не стал спорить с юным моряком, когда тот заявил:
— А «Железнобокий»-то задал им перца!
ГЛАВА 33
Вашингтон, округ Колумбия.
Сандекер окинул взглядом Овальный кабинет, размышляя об эпохальных решениях, которые принимались в этой комнате. Все могучие водовороты вашингтонской политики зарождались именно в этих стенах. Еще недавно адмирал был в Белом доме изгоем, которому велели не соваться в вопросы национальной безопасности. Теперь же сотрудники НУПИ спасли капитана и команду NR-1, оказав тем самым президенту огромную услугу. Сандекер ни в чем не знал отказа и спешил воспользоваться преимуществами своего положения.
Когда адмирал позвонил и попросил о встрече с президентом, суровая дама-секретарь, глазом не моргнув, вычеркнула из списка какого-то посла и делегацию конгрессменов. Сандекер потребовал, чтобы при разговоре, кроме самого Уоллеса, присутствовал только вице-президент, — и в этом ему тоже не отказали.
За ним хотели прислать лимузин, но адмирал отказался и приехал на «Чероки» из гаража НУПИ. Референт провела их с Ганном и Остином в Овальный кабинет и распорядилась, чтобы гостям подали кофе в фарфоровых чашечках из особого президентского сервиза.
Пока они ждали, Сандекер спросил Остина:
— Послушай, Курт, а каково это — командовать национальным памятником?
— Да ничего особенного. Жаль, было всего две пушки, да и те на носу. Так хотелось крикнуть: «Правый борт, пли!»
— Говорят, вы с командой продемонстрировали величайшую доблесть, а «Железнобокий» целиком оправдал свое славное имя.
— Адмиралы шепчутся, что «Железнобокого» теперь включат в состав Седьмого флота. Подлатают немножко — и вперед, — усмехнулся Ганн.
— Говорят, вместо него теперь спишут какой-то авианосец, — с невозмутимым лицом подтвердил Остин. — В Пентагоне считают, что паруса и абордажные пики позволят здорово снизить издержки.
— Пентагон снижает издержки? Это что-то новенькое, — заметил Ганн. — А что стало с нападавшими?
— Полиция и береговая охрана прочесали бухту. На одном из болотистых островков нашли три лодки со следами от пуль.
— Я слышал, есть пострадавшие?
— На буксире ранило несколько человек, но они догадались притвориться мертвыми.
— А что этот русский, Иван?
— Легкая контузия. С ним все в порядке.
— Разов как-то объяснил появление «пиратов»?
— Нет. Он быстро свернул вечеринку, выставил гостей и ушел в море, прежде чем ему успели задать хоть один вопрос.
— Скользкий он, этот Разов, — нахмурился Сандекер. — Надеюсь, с него не спускают глаз?
Ганн кивнул.
— Судя по спутниковым снимкам, он неторопливо движется вдоль берегов Мэна.
— Законопослушный яхтсмен на морской прогулке, — саркастически бросил Сандекер.
— Я попросил отдел спутниковой разведки прислать нам сюда последние данные, — добавил Руди.
Дверь отворилась. Спецагент из охраны президента объявил:
— Босс сейчас будет.
Снаружи раздался шум, и в кабинет вошел президент Уоллес, вооруженный фирменной улыбкой и уже протянутой для рукопожатий ладонью. Высокая фигура Сида Спаркмана маячила на шаг позади. Поприветствовав собравшихся, Уоллес сел за стол, а вице-президент, как обычно, устроился чуть правее него, лишний раз подчеркивая свое положение во властной номенклатуре.
— Здорово, что вы пришли, — начал президент. — Я как раз хотел поблагодарить вас за спасение экипажа подлодки.
Сандекер кивнул и добавил:
— Вообще-то благодарить надо Курта и его группу.
Уоллес прищурился.
— Я слышал про события в Бостоне. Что за сумасшедший станет обстреливать «Железнобокого»?
— Тот самый сумасшедший, господин президент, что велел перебить всю команду на судне НУПИ. Его зовут Михаил Разов.
Спаркман подался вперед, словно его могучая фигура могла напугать собеседника.
— Михаил Разов пользуется большим влиянием у себя на родине. — Его губы улыбались, в глазах же пылал огонь. — Не исключено, что вы сейчас обвиняете будущего президента России. У вас есть доказательства его причастности?
Остин тоже наклонился к собеседнику.
— Даже лучше. У нас есть свидетель.
14
«Не сдавайте корабль» — слова тяжело раненного капитана американского фрегата «Чесапик» Джеймса Лоуренса, произнесенные во время сражения с британским фрегатом «Шеннон» 1 июня 1813 года. Корабль был все же сдан, а сам Лоуренс умер от ран через несколько дней, однако знаменитые слова были вышиты его товарищем Оливером Перри на синем боевом знамени и впоследствии стали одним из неофициальных девизов американского военно-морского флота. «К черту торпеды!» — фраза приписывается знаменитому американскому адмиралу Дэвиду Фаррагуту. Предположительно, она была произнесена во время сражения между флотилиями Севера и Юга у Мобил-Бей 5 августа 1864 года.