Слыша позади стук копыт, беглец подался грудью вперед, словно спринтер перед финишной чертой, и заработал руками, выкладываясь до последней капли. Тщетно. Подковы грохотали уже рядом, казак свесился с седла, и его смертоносная шашка метнулась к шее жертвы. Ноги беглеца подогнулись, и он ничком рухнул на землю. Остин чертыхнулся от бессильной злобы. Все произошло слишком быстро, и он не успел предотвратить этот трусливый удар. Хохоча от собственной удали, казак лениво потрусил к центру поля, приглашая еще кого-нибудь попытать удачу в бегстве.
Остин направил револьвер в широкую спину всадника, но краем глаза уловил какое-то движение. К его радости, распростертое на земле тело шевельнулось. Беглец встал на колени, а потом, шатаясь, поднялся на ноги. Оказывается, всадник просто играл с добычей и нанес удар плашмя, чтобы продлить развлечение.
Казаки завопили. Рыжебородый сначала сделал недоуменный вид, а потом развернулся и разыграл удивление. Всплеснув руками — как же это его жертва вдруг восстала из мертвых? — он снова бросился в погоню. Беглец был уже почти у края поля. Остин понимал, что казак ни за что не позволит тому добраться до построек, где прикончить смельчака куда труднее. На этот раз удар будет смертельным.
Завала потерял терпение.
— Конец игры! — рявкнул он и, изготовившись стрелять из положения лежа, прицелился в грудь казаку.
— Нет, — сказал Остин.
Он отвел ствол «хеклер-коха» в сторону, а сам встал во весь рост.
Беглец увидел выросшую словно из-под земли фигуру, и на его мокром от пота лице проступило отчаянье. Считая, что путь отрезан, он резко затормозил и замер на месте.
Рыжебородый тоже заметил Остина. Он натянул поводья и пригнулся к луке седла, разглядывая широкоплечего мужчину со странной светлой шевелюрой. Налитые кровью глаза казака пылали злобой. Его лошадь фыркала и била копытом землю. Полностью утратив интерес к беглецу, всадник выпрямился в седле и заложил пируэт. Затем он устремился вперед, однако тут же вернулся, видя, что противник и не думает бежать.
Остин стоял, заложив руки за спину, словно малыш, который прячет конфету. Левой рукой он поманил казака. Озадаченное лицо рыжебородого расплылось в беззубой ухмылке. Новая игра ему нравилась, и он чуть приблизился, сохраняя, впрочем, осторожность.
Курт поманил его снова, уже активнее. Всадник, осмелев, придвинулся еще ближе. Остин улыбнулся — как знаменитый охотник Дэви Крокетт, который смеялся прямо в лицо гризли. Казак взревел и послал коня вперед.
Не переставая улыбаться, Остин подпустил его поближе, а потом плавным движением достал из-за спины «боуэн». Сжимая рукоятку тяжелого револьвера двумя руками, он прицелился в перекрестье патронных лент.
— Вот тебе за Мехмета, — бросил Курт, спуская курок.
Револьвер коротко рявкнул. Пуля ударила всадника в грудь, круша ребра, осколки которых вонзились прямо в сердце. Казак умер мгновенно и даже не успел бросить поводья, но конь с круглыми от страха глазами продолжал нестись вперед, словно бетономешалка без тормозов. Остин чертыхнулся. Надо было стрелять сразу.
Лошадь испугалась застывшей на ее пути человеческой фигуры и метнулась в сторону, ведь всадник команд не давал и вообще бросил поводья. Могучий круп повернулся и тараном сшиб Остина с ног. Он отлетел в сторону и рухнул на левый бок — да так, что зубы лязгнули от удара. Прокатившись по земле, попытался встать, но сумел лишь подняться на одно колено. Курт был весь в грязи, да еще и мокрый от конского пота. Подбежавший Завала помог напарнику.
Наконец в глазах у Остина прояснилось.
Он ожидал увидеть несущихся во весь опор казаков, однако все вокруг словно замерло. Ошарашенные гибелью командира, всадники застыли в седлах, будто конные статуи. Столпившиеся на поле люди тоже не шелохнулись. Остин выплюнул изо рта грязь и не спеша подобрал свой револьвер. Беглецу он велел бежать к ангару. Тот пришел в себя и устремился вперед.
В этот момент словно кто-то повернул рубильник.
Видя, что их товарищ в безопасности, люди на поле беспорядочной толпой бросились за ним. Курт и Джо подбадривали их криками, показывая на ангар. Казаки поняли, что командир мертв, а добыча удирает, и с шашками наголо ринулись с места в карьер через поле на Остина с Завалой. Те замерли, завороженные смертельной красотой атакующей конницы.
— Вот это да! — проорал Джо, перекрикивая топот копыт. — Прямо как в старых вестернах.
— Главное, чтоб не вышло как в «Последней битве Кастера»,[6] — мрачно усмехнулся Остин.
6