— Жду с Нетерпением.
До прихода в Стамбул он почти не виделся с Кэллой. Девушка со своими помощниками брала интервью у капитана и других членов команды, а остальное время посвящала проработке сюжета про Ноев ковчег. Остин же отправил в штаб-квартиру НУПИ отчет об инциденте, а весь остаток пути пытался починить «Глупыша». «Арго» шел полным ходом, и вскоре за бортом уже потянулись деревушки и развалины крепостей по берегам Босфора.
Двухчасовой вояж по Босфору скучным не бывает. Этот узкий пролив длиной в семнадцать миль считается одной из опаснейших водных артерий в мире. Под управлением капитана Этвуда «Арго» пробирался между танкерами, паромами и катерами, при том что на последнем участке требовалось менять курс целых двенадцать раз. Задачу усложняло сильное течение из Черного моря в Мраморное. Когда судно, миновав причалы рейсовых паромов и экскурсионных катеров, подошло к пирсу у Галатского моста, все на борту вздохнули с облегчением.
Телевизионщики погрузили свое оборудование в такси, Кэлла махнула рукой на прощание, и машина повезла их прочь от причала. Остин прошелся по палубе, полюбовался перегородившим Золотой Рог мостом и огромным дворцом Топкапы, построенным в пятнадцатом веке по приказу султана Мехмета Второго. Вдали виднелись минареты Святой Софии и Голубой Мечети.
Затем вернулся в каюту, принял душ и сменил шорты и футболку на свободные брюки и легкий свитер. Ближе к вечеру спустился по трапу и вышел на улицу в поисках такси. Рядом сразу остановилась машина — древний «Шевроле» пятидесятых годов. Внутри уже кто-то сидел, и Остин понял, что перед ним «долмуш» (что по-турецки означает «полный») — в отличие от обычных такси, эти всегда сажали столько народу, сколько поместится.
Двое пассажиров потеснились, освобождая место. На откидном сиденье расположился грузный мужчина, еще один пассажир сел впереди, возле счетчика. Курт попросил отвезти его на площадь Таксим. Он уже бывал в Стамбуле по делам НУПИ и неплохо знал город. Когда водитель поехал кружным путем, Остин решил, что ему нужно сначала завезти кого-то из пассажиров, однако никто не выходил. Машина стала удаляться от площади Таксим. Заподозрив, что таксист просто «накручивает» счетчик, он наклонился вперед и спросил, в чем дело.
Водитель продолжал молча смотреть на дорогу, а вот его сосед обернулся. Лицо у него было широкое и уродливое — от такого отшатнется и родная мать. Впрочем, Остин изучал черты пассажира всего мгновение, тут же переключив внимание на пистолет в его руке.
— Молчать! — буркнул громила.
Один из сидящих рядом обхватил его за плечи и потянул назад, приставив к правому глазу Остина тонкий длинный нож. Машина ринулась вперед с головокружительной скоростью и нырнула с запруженной улицы в темный лабиринт узких булыжных переулков.
Они направлялись в глубь города, петляя по окраинам Каракея, мимо полицейских патрулей у входа в местный «квартал красных фонарей». Остин с тоской проводил взглядом огни ресторана на верхнем этаже Галатской башни. Дальше такси поехало вдоль улицы Истиклаль, то вливаясь в поток машин, то вырываясь из него, — мимо клубов, кинотеатров и подпольных борделей, облепивших роскошный променад. Вскоре они свернули и, выписывая резкие повороты, двинулись вверх по улицам Бейоглу, где во времена Османской империи располагались посольства европейских государств.
Несмотря на возмущенный визг покрышек, автомобиль даже не качало, и Остин понял, что за рулем профессионал, который отлично знает возможности машины. Никто не пытался завязать ему глаза — вполне возможно, билет выписан только в один конец. Впрочем, они все петляли и петляли. Остин вскоре осознал, что понятия не имеет, где находится; завязывать глаза ему просто незачем. Да и приставив нож к горлу, похитители не побоятся пустить его в ход.
Через пару минут огни города потускнели, машина промчалась по темной, заваленной мусором улице и свернула в узкий переулок. Остина вытащили наружу и, поставив лицом к кирпичной стене, скотчем связали руки за спиной. Потом его втолкнули в дверь и по мрачному коридору провели в холл старого офисного здания с мраморным полом, покрытым въевшейся грязью. Медная табличка с планом помещений на стене потемнела от вековой патины. Судя по запаху лука и глухому плачу младенца, теперь здесь жили люди. Остин рассудил, что здание они, скорее всего, заняли самовольно.
Втолкнув пленника в лифт, сопровождающие встали сзади. Все, как на подбор, с него ростом, а кое-кто даже помощнее — это при том, что сам Курт на габариты никогда не жаловался. В кабине было тесно, и его прижали лицом к прохладному металлу кованой двери. Лифт наверняка сохранился еще со времен султанов. Пока кабина, качаясь и подрагивая, ползла до последнего, третьего этажа, он гнал из головы мысли о ветхих тросах. Наконец лифт замер, и ему в ухо прорычали:
— Пошел!
Остин шагнул в темный коридор. Один из похитителей ухватил его сзади за воротник и повел вперед, а потом внезапным рывком принудил остановиться. Открылась дверь, и его провели внутрь. Там пахло старой бумагой и маслом от каких-то древних механизмов. Кто-то ухватил его за плечи и потянул вниз, а сиденье стула ударило под колени. Остин сел и уставился в темноту. Свет мощного прожектора ударил прямо в лицо, и перед глазами заплясали яркие пятна. Он заморгал — словно гангстер из старого боевика на полицейском допросе.
Со стороны прожектора раздался голос. Говорили по-английски.
— Добро пожаловать, мистер Остин. Спасибо, что приехал.
Что-то в этом голосе показалось ему знакомым.
— От такого приглашения трудно отказаться.
Из темноты донесся суховатый смешок.
— Да, с годами ты ничуть не изменился.
— Мы знакомы?
В голове шевельнулась какая-то мысль и теперь ворочалась, не желая отступать, — тихо-тихо, как скребется в закрытую дверь кошка.
— Обидно, что ты меня не помнишь. Я только хотел сказать спасибо за очаровательный букет, что ты прислал в честь выздоровления. Кажется, на карточке было написано просто «Джон»…
Остина словно током ударило.
— Черт меня побери! — воскликнул он радостно, хоть и с опаской. — Иван!
ГЛАВА 9
Прожектор выключили, и в свете настольной лампы появилось лицо человека немного за сорок — с широким лбом и высокими скулами. Его можно было бы назвать красивым, если бы не шрам на правой щеке.
— Не пугайся. Я не Призрак Оперы.
Остин мысленно вернулся на пятнадцать лет назад, к событиям в Баренцевом море. Он снова ощутил, как ледяная вода проникла в его теплый гидрокостюм и как он запустил таймер двухсотфунтовой бомбы. Этот русский выжил каким-то чудом.
— Прости за тот взрыв, Иван. Я ведь предупреждал.
— Не стоит извиняться. На войне как на войне. — Петров помолчал и добавил: — Знаешь, какой вопрос меня до сих пор мучает? Предположим, мы бы тогда поменялись местами. Ты бы мне поверил?
Немного подумав, Остин ответил:
— Возможно, я, как и ты, не поверил бы. Хочется верить, что рассудительность взяла бы во мне верх над отвагой, но наверняка не скажу. Давно это было.
— Да. Очень, очень давно. — Петров грустно улыбнулся. — Так уж вышло, что моя рассудительность не совладала с мальчишеским порывом. Да, я тогда был порывист. Не беспокойся, я не виню тебя за последствия собственной глупости — иначе давным-давно убил бы. Говорю же, это война. В каком-то смысле тебя покалечило не меньше. Просто на сердце шрамов не видно. Война изуродовала нас обоих.
— Я где-то слышал, что холодная война уже закончилась. Может, твои друзья подбросят нас в «Палас»? Выпьем в баре по стаканчику, вспомним прошлое…
— Всему свое время. Нужно обсудить одно дело исключительной важности. — Петров вдруг впился глазами в собеседника и заговорил резко, по-деловому: — Я хочу знать, что вы делали на заброшенной черноморской базе советских подлодок.
— Похоже, зря я рассчитывал, что наш короткий визит останется тайной.
— Вовсе нет. Места там глухие, при обычных обстоятельствах можно хоть дивизию морской пехоты высадить — никто не заметит. Мы следим за этим районом несколько месяцев, но вы и нас застали врасплох. Судя по данным радиоперехвата, вы приземлились на неком летательном аппарате, после чего вас подобрал корабль НУПИ. Расскажи, пожалуйста, что ты делал на территории России? И не спеши, у меня времени много.