— Извините…
— Да ничего.
Мимо Тимура боком протиснулся тучный мужчина в костюме и с траурной ленточкой на рукаве — один из распорядителей похорон, с которым они вместе утром ехали на автобусе. Кроме Курьева забирать покойников из морга пришли только те, кому это было поручено: несколько крепких мужчин для переноски тяжестей, оркестранты, милиционеры из машин сопровождения, водители катафалков… Кстати, катафалки на этих похоронах были не совсем обычные. Не желтые или темно-синие, вместительные «ПАЗики» для бедных, на которых одновременно следуют и гроб, и родственники. Нет, Булыжник и Болотов удостоились иссиня-черных, лакированных «кадиллаков», украшенных позолотой и хромированными колесными дисками. Таких, наверное, всего-то два в городе и нашлось.
Медленно и печально отсвечивая тонированными стеклами, тронулась траурная процессия от Спасо-Преображенского собора, где отпевали усопших. Вытянулись в бесконечную вереницу «форды», «мерседесы», «вольво», «мицубиси» — и загудели, загудели, загудели…
Тимур опять нехорошо усмехнулся: припомнил, как в восемьдесят втором дорогого товарища Леонида Ильича Брежнева хоронили. Такая же показуха была. А потом закопали лопатой, прихлопнули сверху — и всего-то делов! С глаз долой, как говорится, из сердца вон… Ну, правил восемнадцать лет Отечеством, и что теперь? Нового найдем. Незаменимых нет. То есть, свято место пусто не бывает.
И с этими двумя так же будет. Отворовались. Пора и честь знать. Молодым везде у нас дорога — так что же им, дожидаться, пока вы, старые пердуны, сами от ветхости окочуритесь? Нет уж, дудки! Поможем…
Сказано — сделано. Точнее, не сказано — но сделано.
Могильщики сплюнули на руки и взялись за орудия своего труда. Сыпуч карельский крупнозернистый песочек. Лопата входит в него легко, знай себе, плечом подталкивай, да через колено…
Знакомую «волгу» Тимур увидел не сразу — примостилась она вдали, в конце общей колонны, скромно, и даже как-то жалковато. Несмотря на сухую, безветренную погоду, крылья и двери её оказались заляпаны грязью, лобовое стекло помутнело от пыли, а прочитать номер можно было бы только с помощью эксперта-криминалиста.
Возле машины разминал затекшие плечи Антон Эдуардович Бойко. Еще двое одутловатых мужчин средних лет, в одежде и поведении которых угадывалась принадлежность к «конторе», тихо переговаривались о чем-то неподалеку от него.
— А вы-то здесь, голубчики, какими судьбами? — Удивился про себя Тимур. — Грехи, что ли, замаливаете? Или, может, выбираете, кто следующим будет?
Бойко перехватил взгляд Курьева и подал ему условный знак: подойди, но так, чтобы не особо отсвечивать. Тимур углубился обратно в толпу, постоял немного в окружении заплаканных дам, с кем-то почтительно раскланялся, пожал пару раз малознакомые, влажные ладони, перепрыгнул через канавку, и вскоре все-таки очутился в нескольких метрах от грязной «волги».
Машина тут же фыркнула и плавно сдала назад, так что запрыгивать в приоткрытую дверь Курьеву пришлось уже на ходу.
— Знакомься, — приказал Антон Эдуардович. — Это наши друзья из Светловодска.
Украинские товарищи сразу же протянули Тимуру руки для приветствия.
— Ого! — Поднял брови Тимур. — Я, конечно, не сомневался, что покойники были людьми достойными. Но чтобы к ним на похороны из такой хохляцкой глухомани народ приехал…
— Хватит ерничать! — Одернул его полковник. — Если от суеты нервишки ни к черту стали — пойди вон, выпей водочки с бомжами. Успокоишься…
— Ну, все, Антон Эдуардович, все! Извини. Денек уж больно… того.
— Ладно. Слушай внимательно. Сергей Иванович Круг… — полковник показал на сидящего рядом мужчину, — … в настоящее время разрабатывает Левшова.
— Ну, и как? — Не удержался Курьев. — Поправляется наш Витек на украинском сале?
— Спасибо, ничего, — довольно спокойно ответил Круг. — Все в порядке.
— Сергей Иванович введет тебя потом в курс дела, — вмешался Бойко. Выезжаете послезавтра.
— Может, лучше на машине? — Хмыкнул Тимур. — А то мне в последнее время с поездами не фартит чего-то.
— Поедете поездом! — Отрезал полковник. — Только поездом. Остановишься в славном городе Кременчуге. Поселят тебя в гостинице «Кремень». Там же, на месте, и машину получишь под задницу. Потому как не в Чикаго отправляешься, а в провинцию, к тому же — в украинскую провинцию. В самом Светловодске, всего-то жителей тысяч пятьдесят, и все между собой кумовья, да братья-сватья… При таком раскладе последняя девка с базара не то, что питерские номера твоей тачки срисует, но даже дырочки на сандалиях запомнит. И опишет, если понадобится… А уж растрендеть на всю округу про заезжего молодца для неё просто святое дело! Понятно?
— Понятно. От Кременчуга до Светловодска далеко?
— По шоссе километров двадцать, по воде — восемь. Если напрямик, через реку, то пять, — вставил реплику второй украинский гость и представился:
— Александр Петрович Губченко. Можно просто, Шурэн.
— Угу, — кивнул Тимур. — Тоже шпионов ловите?
— Нет, не угадал. Как говорится, мимо кассы! Но с Иванычем мы давно знакомы. Вроде тех двух берегов, которые вместе не сходятся, но и друг без друга не могут.
— Не понял, — честно признался Тимур.
— Про плюс и минус, про единство и борьбу противоположностей приходилось читать?
— Ну, кое-что… — в общем, Курьев был не дурак и уже давно понял, с кем имеет дело.
Криминальных авторитетов он в своей жизни видел достаточно, так что придуриваться продолжал просто так, на всякий случай.
— Значит, вы, дяденька, бандит?
— Считай, как хочешь. Еще вопросы есть?
— Как вы собираетесь Циркача обламывать?
Вместо Губченко опять ответил Круг:
— Антон Эдуардович подметил правильно. Места у нас с оперативной точки зрения специфические — на одном конце города, простите, пернешь, а на другом уже дети малые знают, с какой силой.
— Точно, — подтвердил его земляк.
— К Левшову, то есть, к Циркачу, мы ключик уже подобрали. Как все бывшие вояки — неудачники, он парень тщеславный. Деньги у него пока есть. Машину себе прикупил — «бээмвэшку» подержанную. Приоделся, как у нас не всякий может себе позволить… ну и, ясное дело, попал в центр внимания. Кабаки, девки, то-се…
— Ты вникай, вникай, — посоветовал Бойко. — Сергей Иванович дело рассказывает.
— Так вот, — Круг уселся поудобнее, расстегнул пиджак. — Понты столичные — штука дорогая, даже в деревне у нас. Их постоянно подпитывать надо, а на это деньги требуются. Так что, рано или поздно, сбережения у Левшова кончатся.
— Уже закончились, — внес ясность Губченко.
— Вот! А дальше что? Чем авторитет удержать? Придется ему делом каким-нибудь заняться. И не мелочью вроде рэкета с базарных бабушек или выколачивания фермерских долгов. А серьезным бизнесом.
— Например?
— Например, тем бизнесом, ради которого его Булыжник с Болотовым, прости Господи их души грешные, в Светловодск и послали! То есть, будет он, как миленький, «травку» на островах растить. Коноплю, значит… А без наших, без местных хлопцев ему не обойтись.
— Контакты он уже налаживает, — вставил Губченко по прозвищу Шурэн. «Маляву» от Булыжника предъявил, на встречу просится… Так что, через недельку-другую начнем на пару шустрить помаленьку. Просекаешь?
— Просекаю, — без особого энтузаиазма ответил Тимур.
— А мне кажется, что нет. К сожалению, Циркач ваш моим ребятишкам не очень доверяет, общается через доверенных лиц. Так что, подставить его будет непросто.
— Что за лица такие доверенные? Откуда они у него там взялись?
— Родня по материнской линии, — сказал, как выругался, светловодский криминальный авторитет. — Так сказать, личная гвардия…
— Городок у нас особенный, — опять вмешался Сергей Иванович. — Вырос, как на дрожжах, в период индустриализации, при всеми любимой советской власти. А раньше на его месте село стояло, Табурище называлось. И жители местные почти все между собой в родстве кровном состояли. Кстати, Табурище это задрипанное — единственный населенный пункт, оставшийся от целого Новогеоргиевского района.