… Диско-бар «Аквариум», в котором Муля Папич работал барменом, располагался в девятиэтажном, громоздком здании радиозаводской общаги, на самом краю так называемого Андрюшкиного яра — крупномасштабного, глубокого оврага, скатывающегося между холмов прямо в море. Как и большинство заведений подобного рода, «Аквариум» имел два выхода — парадный и так называемый черный.
Как только Виктор подогнал машину к парадному входу и вместе с Данилой Московским выбрался из нее, крайнее расписное окно бара словно взорвалось изнутри, и брызнуло на улицу сотнями мелких стеклянных осколков. Задымленное отверстие оконного проема теперь прикрывала только металлическая решетка, в хитросплетении прутьев которой угадывался застрявший стул.
— Началось! — Рванул к диско-бару Виктор. — Опоздали, блин…
— А стволы? — Замешкался Данила.
— В багажнике! Не заперт он… давай быстрее, не стой, как истукан!
Московский судорожно дернул защелку, откинул вверх крышку багажника и извлек из целлофанового свертка два двуствольных обреза:
— Ну, падлы! Ну, падлы, держитесь! — Взревел он и, выставив оба обреза перед собой, бросился в бар вслед за Виктором.
А тот уже распахнул дверь «Аквариума» и вбежал в помещение. Ударом ноги он отбросил куда-то в сторону оказавшегося на пути парня, и что было силы рявкнул:
— Всем стоять! Лицом к стене! Завалю, на хрен… мать вашу!
Вбежавший следом Данила тоже долго раздумывать не стал: вскинул вверх оба обреза и разрядил все четыре ствола одним разом. Ружейный залп саданул по барабанным перепонкам с такой силой, что на несколько секунд Левшов просто оглох — подобный грохот в замкнутом помещении могла произвести, пожалуй, только добрая дюжина тротиловых шашек.
Картечь хлестко ударила в потолок, выдрала из него куски гипсовой лепки и рикошетом осыпала стены. Зеркальный шар над стойкой раскололся надвое и рухнул вниз, едва не накрыв отскочившего в сторону Папича. От сотрясения задребезжали стаканы, бутылки, графины…
— Е-мое! — Произнес побледневшими губами Муля, начиная осознавать весь масштаб причиненного бару ущерба. — Ну за каким… а? Что же вы творите-то?
Левшов огляделся. Вокруг — опустевшие разом столики, перевернутые стулья…
— Где «самбисты»?
— А нету, — ответил из-за стойки Муля. — Нету!
Действительно, в баре не было никого, кроме трех насмерть перепуганных девиц, да парочки случайных посетителей, от греха подальше забившихся под столик и сидевших теперь там, среди битой посуды и разбросанных по полу объедков.
— Убежали. Вот, буквально только что.
— А стул? — Раздосадованный Виктор кивнул в сторону разбитого окна.
— Так это я по одному из них промахнулся. Хотел его вдогонку…
— Мудачье! — В сердцах выкрикнул Виктор. — Козлы тупоголовые! Быстро все прибрать!
— Шлюхам и этим двоим, что под столом — водки! Чтобы хоть литрами её жрали, но утром ничего не помнили. Понятно?
— Понятно, — кивнул Данила.
— Нет, но как я их, Витек? — Испуг Папича постепенно прошел, и он уже начал понемногу гордиться собой. — Слушай, дай-ка ружье! Я их сейчас догоню, паршивцев…
— Лучше тоже водки выпей, — успокоил разошедшегося приятеля Виктор. Эй, Данила?
— Ты сам-то как, живой?
Данила Московский лежал навзничь прямо у входа. Отдача ружейного залпа швырнула его назад, и бедолага ударился о дверной косяк, получив при этом легкую контузию.
— Муля, плесни водой, что ли… да побыстрее! Того и гляди, менты на шум заявятся.
Глава 3
— Я вам в последний раз предлагаю, Левшов! Сдайте оружие — и можете быть свободны.
Круг поднялся из-за своего рабочего стола, прошел по кабинету, хрустя узловатыми суставами пальцев, и вернулся обратно:
— Ну, что? Надумали?
— Вы меня за кого-то другого принимаете, — деликатно ответил Виктор. — Я и в баре-то оказался совершенно случайно. Да и то лишь после произошедших событий. Так что, в сущности, ничем помочь не могу.
— Послушайте, Левшов, — продолжал настаивать Круг. Голос у него был усталый, мудрый и добрый. — Сейчас проводится месячник добровольной выдачи незарегистрированного оружия. Вы можете выйти из создавшегося положения совершенно безболезненно.