— Счастливо. Спасибо тебе!
«Хороший парень, — умилялся Виктор, провожая гостя взглядом из-за окна. — И не мент никакой… Танкист он! По походке видно».
Рогов вспомнил про предостережение и пожал плечами: ерунда какая! бред! Пометки, крестики-кружочки. Плевать.
Не до них. Жизнь только начинается, и прожить её надо так, чтобы…
Буквально через несколько дней Виктор устроился на работу.
Относительно недалеко, на Васильевском острове — снабженцем в кооператив с поэтическим названием «Лана». Проработав там всего пару недель, он поймал… превосходный триппер.
— Ух ты, мать твою! — Перепугался Виктор и со всех ног бросился к доктору соответствующего профиля.
— Жениться бы вам, молодой человек, — с укоризной покачал головой врач-венеролог.
Рогов не возражал, но дальше благих пожеланий дело так и не продвинулось. Да и когда было думать о создании семьи, если днями, ночами, а то и сутками напролет был он занят поиском и закупкой всего, что необходимо для нормального функционирования кооператива.
«Лана» специализировалась на предоставлении богатым клиентам спиртного и дефицитных продуктов. В основном — для вошедших в моду увеселительных выездов в разные частные пансионаты, «оздоровительные комплексы» и бани.
Тогда, в начале девяностых, заведения подобного рода плодились прямо на глазах. Но, несмотря на суровую конкуренцию, процветали — ведь основную массу их посетителей составляла первая волна «новых руских»: бандиты, кооператоры, частные предприниматели средней руки и чиновники из бывших комсомольцев.
Гуляли широко, с размахом людей, ещё не привыкших к шальным деньгам.
Начиналось, обычно, с пышного застолья. Затем новоиспеченные дамы и господа устраивали всеобщее скотство, которое почему-то принимали за обязательный атрибут «сладкой жизни» высшего света. Завершала мероприятие пьяная потасовка, слезы, сопли и дружное тыканье мордой в остатки салата «оливье».
Работа в «Лане», конечно, выматывала, отнимая и силы, и время — но Рогову нравилась. Коммерческих подвигов на пользу родного кооператива он так и не совершил, однако обладал в глазах начальства другим, не менее важным качеством — надежностью.
Пил мало, поэтому всегда умудрялся дождаться кульминации в здравом уме и при памяти. Выждав момент, предшествующий затуханию веселья и мордобою, Виктор без разговоров сгребал шефа и его любовницу-секретаршу в охапку, загружал их в машину и вез по домам.
Разумеется, эта услуга дорогого стоила: все понимали, что преданный человек под рукой в эпоху разгула преступности куда нужнее даже самого расторопного снабженца. А то в одиночку, да «под балдой» можно было проснуться в темной подворотне не только без денег и шмоток, но и без остатков здоровья.
И все же, настал тот час, когда Виктору пришлось распрощаться с банно-увеселительным поприщем. Сначала на кооператив навалились нескончаемой чередой представители государственных инстанций — от могучего ОБХСС, до инспекции по труду и заработной плате. Затем их сменили «контролеры»-неформалы со стрижеными затылками и лепешками вместо носа, а в довершение всего кто-то обворовал офис «Ланы», вынеся оттуда все, вплоть до круглой печати.
Шеф Рогова, следуя русской традиции сначала запил по-черному, а потом и вовсе исчез из города с любовницей и остатками кооперативных денег. Виктор же, вместе с другими покинутыми сотрудниками, повздыхал немного, забрал трудовую книжку и отправился восвояси.
Работы в городе хватало, но все это было не то… Кем только он не побывал за месяцы, прошедшие после увольнения из «Ланы»! Сначала часами храпел в кабине давным-давно разобранного бензовоза, числясь автослесарем Севзапстроя.
Гордо именуясь коммерческим директором, мотался по лесхозам в поисках выгодных поставщиков хвойного пиловочника для фирмы «Дары природы».
В качестве инженера по технике безопасности шаркал подошвами по выцветшему линолеуму корпусов Электромеханического завода.
Развозил по магазинам и ларькам минеральную воду, протухший кетчуп, резиновые детские игрушки…
Потом был Рогов абсолютно независимым продавцом нутриевых шапок, копченой рыбы, подержанных автозапчастей — и даже судился на административной комиссии за продажу у метро бесплатных рекламных газет.
Но ни одно из этих трудовых начинаний не приносило ему ежемесячной суммы, хотя бы сопоставимой с размерами прожиточного минимума. Дни протекали один за другим — достаточно вяло и гадко, а светлое завтра все не наступало.