— Мыслей разных много, Валерий Максимович, — невозмутимо ответил Свидригайло. — А вот решение пока просматривается только одно.
— Выражайся яснее.
Заболотный с достоинством оставил кресло и начал медленно прохаживаться по кабинету:
— Маленькое непонимание, Семен, всегда пораждает большое нелдоверие. Учти!
— Учту, Валерий Максимович, — кивнул Свидригайло, с трудом сдерживаясь. Дешевые киношные манеры, подражание расхожим персонажам и непробиваемое самомнение шефа действовали ему на нервы, но до поры, до времени приходилось терпеть.
— Ну, так что?
— Товарищ полковник! Необходимо создать условия, которые подтолкнут Рогова к действиям. Из дерьма мы его вытащили, дали оглядеться по сторонам, обнюхаться… Теперь нужно, чтобы парень отсюда уехал. И не куда-то — а в нужном, так сказать, направлении.
— В Светловодск?
— Да, прямо на место.
— Верно, Семен. Верно! — Похвалил Заболотный. — Ждать, пока он сам… Кому думаешь поручить?
Спиригайло сделал вид, что размышляет, разок даже хрустнул пальцами, и лишь потом ответил:
— Может, Курьева?
— Давай. Толковый парень, проверенный.
— Одним Курьевым не обойтись, — напомнил собеседник. — Нужно обеспечение, транспорт, «наружка»… чтобы все путем.
— Хорошо, решим. А пока действуй. Но только — ни гу-гу!
— Конечно, Валерий Максимович, — заверил Спиригайло. — Все люди работают «втемную».
— Отлично, — потер в возбуждении ладошки хозяин кабинета. — Значит, говоришь, оперативно ты Рогова обложил?
— Да. Брат его двоюродный, Ройтман, который музеем заведует, прямо сегодня с ним встречался. И второй дружок… Так что, есть кому «подсветить» в нужный момент.
— Понятно… Если что — звони прямо мне! Только осторожненько. Либо Антону, я с ним свяжусь сегодня: парню тоже не помешает ускорение придать. — Заболотный протянул руку:
— Все, Семен! Будь здоров. Докладывай…
Покинув управление около семи, Спиригайло направился домой пешком. Можно было, конечно, задействовать служебную «Волгу» и не подставлять седины под омерзительную смесь дождя со снегом, но на ходу лучше думалось.
А подумать Семену Игнатьевичу было о чем. Да и вспомнить тоже…
Окидывая старческим, выцветшим взглядом сбившихся на пешеходных переходах людей, он попробовал разобраться, когда же все это началось.
Может быть, в шестьдесят восьмом? Прекрасное было времечко.
Золотистый песок Рижского взморья. Готика, запах прожаренного с луком мяса, аромат роз на привокзальной площади… Спокойная, размеренная жизнь латышей — и он сам, молодой еще, статный связист-сверхсрочник.
— Слышь, дед? Сигареточки не найдется?
Семен Игнатьевич оторвался от воспоминаний и вытер ладонью намокшее от дождя лицо.
Несколько юнцов, презрительно усмехаясь, разглядывали его с высокой крыши металлического гаража.
— Я не курю.
Подростки шумно посыпались на тротуар:
— Ну, тогда одолжи хоть копеечек на папироски, а? Не жадничай!
Спиригайло попятился под свет уличного фонаря:
— Да не боись, старый! Не тронем… Можем даже пивком тебя опохмелить. Хочешь пивка-то?
Кто-то из толпы протянул Семену Игнатьевичу полупустую бутылку.
— И не пью я, — все ещё настороженно пробурчал тот.
Юнцы расхохотались:
— Странный ты какой-то, дед… Не куришь, не пьешь! Зачем тогда жить-то вообще? Здоровеньким помереть хочешь, что ли?
Через несколько мгновений они уже растворились во мраке проходного двора.
— Сволочи, — сплюнул Спиригайло. — Шпана! Совсем оборзели, проходу не стало.
Оказавшись на противоположной стороне улицы, он отдышался, сунул под язык валидол и продолжил прерванные размышления.
Да, шестьдесят восьмой год… Братская помощь советского народа и стран социалистического лагеря трудящимся Чехословакии.
Вслед за доблестными воздушно-десантными войсками и «нашими» немцами, на Прагу двинулись танковые колонны Прибалтийского военного округа. Завязались уличные бои, прошел слух о первых убитых и раненых.
Старшина Спиригайло был в отчаянии. Одно дело — браво докладывать на политзанятиях о «пролетарском интернационализме» и «западном реваншизме», а совсем другое — оказаться под пулями неожиданно свободолюбивых словаков и чехов.
А одним из первых в списке спешно формируемой для направления в Прагу команды связистов значился отличник боевой и политической подготовки Семен Свиригайло.