Рука азербайджанца потянулась к граненному стеклянному графину, налила в стакан воды, поднесла к пересохшим губам. Мне, подтянутому юноше смирно стоящему у стенки и тоже облизывающему губы, предложить попить он и не подумал. Наполнив, наконец, пузо живительной влагой, открыл личное дело и перевел на меня осоловеневший взгляд темно-коричневых глаз.
-- Так, дорогой, - сказал он почти без акцента. - У меня на тебя считай две характеристики. С одной стороны ты предстаешь тут как яростный комсомолец, будущий коммунист, отличник школы и физической подготовки, награжденный значком ГТО, а так же кандидат в мастера спорта по боевому искусству. Но с другой стороны ты небезупречен. Милиция о тебе отзывается нелестно, характеристика от нее никуда не годится. С десяти лет стоишь на учете в детской комнате милиции, дважды тебя задерживали за хулиганство, один за драку, а совсем недавно ты едва избежал судебной статьи.... Ну что молчишь? Какую характеристику будем рвать?
-- Вторую.
Он кивнул:
-- Верный выбор. Коммунисты не могут быть, что называется чопай охланами*, а по молодости я тоже, было дело, хулиганил... Ладно, - неожиданно прервал он свою откровенность, - я подписываю рекомендацию майора Верещагина, и ты направляешься в роту специального назначения. Счастливо отслужить сынок.
В этом коротком воспоминании умещается вся моя доармейская жизнь. Детство проведенное в трущобах в окружении приятелей отличающихся от меня культурными особенностями и цветом кожи обеспечивали драки за "выживаемость" в этой среде, а школа за десять километров от дома и один телевизор на весь двор тягу к постоянному поиску развлечений. От обхода мусорных свалок, бегания по мазутным болотам и осмотров промышленных заводов, на три дня в неделю отрывал Дворец Спорта построенный на полпути к школе.
Служба была чуть более красочна и наполнена смыслом, но тоже пустым и коротким. Обидно даже...
Я вообще не очень много помню из своей человеческой жизни. Наверно потому что почти вся она была пуста. Конечно, были яркие моменты, например первый день в тренировочном лагере....
Инструктор, двухметровый, с косой саженью в плечах, немолодой мужик, смотрел на строй зеленых салаг со смертельной усталостью. Синие, немигающие глаза перебегали с одного лица на другое, а когда на секунду остановились на мне, сердце в груди едва не обмерло.
-- Сегодня первый день вашего обучения в рядах вооруженных сил Советского Союза, - провозгласил он громким голосом, - более того в рядах спецназа разведки, поздравляю... К сожалению для вас есть и плохая новость. Сегодня у меня запланировано сбить со всех вас спесь. Видите ли, очень не люблю всяких там кузнечиков, недобоксеров и горе-дзюдоистов. Ну... а если вы носите свои пояса и титулы справедливо, то бояться вам нечего. Итак, мастера, заходим в этот лифт по одному и в порядке очереди.
Стоящая посреди полигона металлическая коробка более напоминала сортир, чем лифт, однако он вошел в нее гордо и с уверенностью что каждый из нас последует туда за ним.
-- Ну, чего вылупился?! - заорал его помощник, белобрысый лейтенант в поношенной форме. - Давай заходи!
То, что обращается он именно ко мне, дошло через пару секунд, когда от грубого толчка я залетел "в лифт" и подбородком уперся в грудь инструктора. Стальная дверь за мной закрылась с душераздирающим скрежетом, суженый, так что не продохнуть, мир стал вовсе непрогляден. Грудная плита перед моим носом пришла в движение, голос инструктора буднично произнес:
-- Сейчас будем драться. Твоя задача вырубить противника, то есть меня, до того как я вырублю тебя. Вопросы есть?
-- Как драться?! - воскликнул я в темноту. - Тут даже не пошевелиться!
-- Итак, - произнес он, не обратив на мою реплику внимания, - даю тебе пять секунд форы, а потом тебе станет очень и очень больно... Время пошло.
Кстати, тогда мне показалось будто понял что значит ад... а сейчас это воспоминание вызывает лишь улыбку. Дураком был.
Кассия застонала и открыла глаза.
-- Черт, почему так больно?
-- Я еще не черт, - уверил ее я, - но возможно когда-нибудь им стану.
-- Почему ты остановился? - недовольно спросила девушка. - Что там было дальше?
Я вновь тяжело вздохнул. Объяснять было лениво, да и давать отчет своих действий не люблю. Тем не менее, у меня перед ней долг. Нельзя игнорировать желания друга.
-- Кас, твой разум должен немного отдохнуть, да и у меня есть работа. Хотя осталось еще два дня, но если не успею и потеряю этот контракт, Хозяин меня накажет. Короче пойдем поработаем, а после продолжим... Тем более есть неплохая возможность. Какие-то идиоты опять взывают к Светоносному.
Девушка хмурилась, но возразить не решилась. Ее можно понять, хотела получить рассказ о потусторонней силе, дьяволах, аде, вместо этого приобрела головную боль и получила ненужный рассказ, тем более что сотни похожих могла увидеть и по телевизору. Я дал себе слово что больше не буду отвлекаться на свои философские темы, и вспомню только последние события жизни.
Потянув девушку за руку, открыл дверь и шагнул в проход.
Джон Спарк был ничем непримечательным адвокатом работающий в крупной конторе... И это его бесило.
Всю свою сознательную жизнь Спарк мечтал стать если не звездой юридического Олимпа, то хотя бы преуспевающим и очень дорогим адвокатом. Но ему уже пятьдесят, а желание так и не исполнилось. Возможно, по этой причине он и стал организатором одного из бесчисленных культов Сатаны. Нет, конечно, его прагматизм был на удивление совершенен, он не верил ни в загробную жизнь ни в повелителя преисподние, зато он верил в деньги и власть которая давала его должность. Верховный жрец Люцефера - вот как она называлась. (Придумывая должности. титулы и даже название секты, он особо не мудрствовал.)
Каждый из последователей вступая в культ преследовал свои цели, большинство пытались просто разнообразить пресыщенную жизнь, хотели развлечься и прикоснуться к мистике, другие действительно верили что их мессы влияют на обыденную жизнь, увеличивают доход и процветание, были конечно и фанатики черной веры, но всех до единого объединяло одно: относительно высокое положение в обществе. И конечно отсюда и столь высокие сборы и пожертвования "на процветание веры", которые полностью оседали в его кармане.
Сегодня проходила очередная месса, Спарк в черном балахоне и закрывающем лицо капюшоне второй час вел заунывную молитву восхваляющую могущество Хозяина мира и, призывающую его вступить на бренную землю. Зачем было последнее он и сам не знал, однако, прочтя десятки книг о сатанизме понял, что это традиция длилась испокон веков и нарушать ее нельзя. А вот сейчас... когда он услышал в голове громовой голос... возникла мысль о том, что зря все-таки он все это ляпал.
Спарк покрутил головой стремясь отогнать наваждение. Голос в голове. Что за чушь?! Однако это действие привело его еще в большее замешательство. Он прекратил молитву наблюдая как оторопели собравшиеся на мессе культисты, у многих с лиц спали капюшоны и были видны округлившиеся глаза и дрожащие губы, у некоторых из рук валились перевернутые кресты, использовавшиеся в ритуале... Несколько человек из истинных фанатиков упали на колени и стали громко молиться. Да что происходит, черт возьми?!
-- Ты слушаешь меня червь?! - оглушительно взревел голос в голове заставляя Спарка сжаться и забыть обо всех прочих переживаниях.
Он закрыл глаза и робко попытался ответить. Но это было излишним. Голос в голове уверил, что услышал его молитву и готов вступить на землю чтобы карать врагов и награждать слуг. Однако, ему необходим портал. Его верный культ должен быстренько такой соорудить. А дальше все поплыло как в тумане. Голос Царя Земли слышали, кажется, все присутствующие, и некоторые, не растерявшись, решили опередить Верховного Жреца и оторопью выскочили во двор разрушенного аббатства. Через несколько секунд все замершие в зале культисты, с криком бросились в рассыпную, стараясь успеть убраться с дороги автомобиля на полном ходу въехавшего в ворота зала. Из остановившегося посреди зала автомобиля вылетел один из фанатиков, и, упав предварительно на колени, стал молиться машине как богу. Через полминуты к его молитве присоединились дрожащие голоса оглушенных последними событиями культистов. Голос в голове сообщил, что за неимением лучшего машина и станет его порталом, молитесь, сейчас Он придет.