Наш командарм объяснил, что пленных генералов отправят в тыл страны. Сказал, что они имеют право носить знаки различия и награды, а личное оружие обязаны сдать.
— Оружие у нас отняли. Разве только вот это? — говорит тот же пленный, вынимая из кармана перочинный ножик, и протягивает его Чуйкову.
— Оставьте его при себе, хотя бы… для нужд гигиены. Мы не боялись вас, когда вы наступали с сильным оружием. А уж это…
Пленных генералов уводят.
Генерала Штрекера среди них нет. Его части еще продолжают сопротивляться, и я спешу на свой командный пункт, в развалины заводского клуба «Красного Октября».
Подполковник Шуба докладывает:
— Немцы на нашем участке сдаются в плен мелкими группами. Основной очаг сопротивления переместился к Верхнему поселку завода «Баррикады».
С Верхнего поселка началось осеннее наступление противника на нашу дивизию. Неужели мы его окончательно доколотим здесь же, на «Баррикадах»?
Это предположение сбылось. 2 февраля в двенадцать часов, взаимодействуя с дивизиями В. А. Горишного и В. П. Соколова, мы нанесли последний удар по северной группировке гитлеровцев, сконцентрированной в Верхнем поселке «Баррикад».
Утром 2 февраля на командный пункт дивизии прибыли В. И. Чуйков, К. А. Гуров и начальник бронетанковых войск армии подполковник М. Г. Вайнруб. По всем признакам чувствовалось — день сегодня особый. Увидев командарма, я пожалел, что не надел новую форму (неделю назад получил звание генерал-майора). И хотя на мне был полушубок с рукавицами на тесьме и шапка-ушанка, я не услышал замечания за нарушение формы одежды.
А стрелки часов между тем приближались к цифре 12. Расчеты орудий выкатили пушки для стрельбы прямой наводкой по противнику в Верхнем поселке «Баррикад».
На этот раз у одного орудия солдата-наводчика заменил сам командарм. Проверив показания приборов, он скомандовал «По супостату — огонь!» и произвел первый выстрел.
Дружно ударили все орудия и минометы. Но пехоте подниматься в атаку не пришлось. В разных местах Верхнего поселка замелькали белые флаги, прикрепив их к штыкам и стволам автоматов, гитлеровцы валом повалили в плен.
— Отбой, товарищ генерал! — обратился ко мне Чуйков. — И соседям передайте: всем отбой!
Командарм и член Военного совета поздравили нас с победой.
Пушки смолкли, взметнулись разноцветные ракеты, заглушая салюты автоматов и винтовок, загремело наше русское «ура!».
Сливаясь в одну огромную колонну, покорно брели мимо нас сдавшиеся в плен гитлеровцы.
Свершилось!
138-я Краснознаменная дивизия получила приказ перейти Волгу и расположиться в районе Верхней Ахтубы. Она заслужила отдых.
Вечером 7 февраля по радио был объявлен приказ № 56 народного комиссара обороны о преобразовании 138-й Краснознаменной стрелковой дивизии в 70-ю гвардейскую Краснознаменную стрелковую дивизию. За три дня до этого на площади Павших борцов в Сталинграде мы присутствовали на митинге победителей. Об этом митинге знают все. А я расскажу о солдатских митингах в полках нашей дивизии и о том, как приняли солдаты весть о присвоении им почетного звания гвардейцев.
Кстати — о значках. И в связи с этим еще об одной затее небезызвестного разведчика Александра Пономарева.
Направляясь однажды ночью в штаб майора Гуняги и освещая дорогу скудным огоньком карманного фонарика, я заметил в нише траншеи мешочек. Ощупал его, раскрыл и, к своему удивлению, увидел гвардейские значки. Оказалось, мешочек принадлежал Пономареву. Уходя в разведку, он передал его на хранение своему другу, солдату Щеглову. Этот Щеглов и рассказал, как Пономарев нашел мешочек со значками в одном из разрушенных блиндажей и с тех пор бережет их пуще глаза. Кроме Щеглова, никто не знал о его тайне.
— Попадет мне теперь, — сокрушался Щеглов, — Пономарев, он мужик сердитый.
— А зачем ему значки? — спросил я Щеглова.
— У нас уже давно говорят, что мы гвардейцами будем. Тогда пригодятся. А наш Пономарев — парень смекалистый, знает, что к чему.
Я пообещал Щеглову сохранить солдатскую тайну и вскоре, признаться, забыл об этом случае.
А тут… Я уже собрался на митинг в полк Гуняги, когда адъютант Тоцкий доложил, что из этого полка явилась делегация в составе старшины и рядового. Просят принять. В тот день я впервые надел генеральскую форму и был готов к приему самой почетной делегации.
В комнату, чеканя шаг, вошли Пономарев и Щеглов.
— Товарищ гвардии генерал, — докладывает Пономарев. — От имени личного состава полка поздравляем вас с гвардейским званием и желаем доброго здоровья. Разрешите вручить… и протягивает солдатскую каску с гвардейскими значками.