Я подобрал свою сумку, валявшуюся у двери, и тут заметил, что на одной из парт лежал деревянный пенал, а рядом листок. Красивый почерк сразу выдавал автора-девочку.
«Я верю, что смогу послужить своей стране…» «Я пока могу только превращать воду в снег, но верю, что моя магия станет сильнее…»
Она слишком часто использовала слово «верю». Мой отец бы на это сказал, что вере место в храме. А у настоящего мага должна быть уверенность. Впрочем, писала девчонка как будто искренне, немного наивно и эмоционально, но это и подкупало.
Сунув ее пенал вместе с заявкой в сумку, я покинул аудиторию и направился в общежитие. Первым делом надо было сменить штору на студенческую форму. Хорошо, у меня был второй комплект. Только вчера принесли из чистки.
— У-у, тебя все-таки затащили в студенческий театр? — воскликнул Дин де Росса, увидев меня в дверях нашей комнаты. — Играешь Пирра или какого другого бога?
— А ты чего тут делаешь? — ответил я вопросом на вопрос.
— Отсыпаюсь, — он лениво потянулся. — Вчера всю ночь с Фелицией кувыркались. Сегодня опять к ней пойду.
Я выгнул бровь:
— Две ночи подряд?
— И не говори, — Дин усмехнулся, тряхнув соломенными волосами. — Что будет с моей репутацией? Так, глядишь, остепенюсь! Но ты от вопроса-то не уходи? Случилось что?
— Сам не знаю, — я почесал затылок. — Похоже, сжег свою форму.
— Ну ты даешь! А с волосами что?
— А что с ними? — я бросил сумку на стол и, заглянув в ванную, посмотрел в зеркало.
Дела… Запустил пальцы в свою теперь красную шевелюру и пропустил несколько прядей между пальцами. На ощупь и не скажешь, что что-то изменилось.
Вернувшись в комнату, я открыл шкаф и достал второй комплект формы.
— Смотри, задашь новую моду, — Дин хохотнул. — С практикой что решил?
— Буду писать заявку. Отец требует.
— У-у, — снова протянул Дин. — Не отвертишься. Кстати, говорят, ящик принимает не всех. Вроде как чувствует уровень дара. Но тебе вряд ли стоит волноваться.
Я пожал плечами.
— Посмотрим.
А сам подумал не о себе, а об Одри Лайн. У нее достаточно сильный дар? В своей заявке она писала, что умеет превращать воду в снег…
Мне вспомнилась работа в приемной комиссии. Назначили, как отработку за драку. И там действительно была девчонка, которую не хотели брать. Считали слишком слабой. Она беленькая такая была и хрупкая, как снежинка…
Я застыл с брюками в руках. И как я ее сразу не узнал?
— Слушай, Дин, — я повернулся к приятелю. — Как думаешь, зачем в академию приняли бы студента со слабым даром?
— Какой странный вопрос, — он покатал по костяшкам пальцев монетку. — Ты о ком-то конкретном?
Я прострелил его взглядом. Должен был уже выучить, что раз спрашиваю, значит, надо.
— Вроде есть какая-то программа для бедных, — Дин дернул плечом. — Ради денег из казны кого угодно возьмут. Правда, говорят, ее сворачивают.
— Вот оно что…
Все сходилось. Если Снежинка, то есть Одри, попала в академию именно так, то понятно теперь, почему ее отчисляли и почему Коллинз предлагал ей содержание. А она отказала…
— Ты сегодня сам не свой, — заметил Дин, поднимаясь с кровати.
Он подбросил монетку и, поймав ее одной рукой, сжал в кулаке.
— Ладно, я в тренировочный зал. Присоединяйся, если будешь в настроении.
— Как только разберусь с практикой.
Свою заявку я закончил быстро. Написал и про долг перед родиной, и отца не забыл упомянуть. Если ему это так надо, то пусть и обеспечивает мне место. Архимаги вряд ли откажут самому лорду де Аллентайну.
А вот девчонке…
Почему она не шла у меня из головы?
Приведя себя в порядок, я направился к церемониальному залу. Народу было немного. Большинство, скорее всего, уже попытало удачу. И если верить Дину, ящик принимал не всех. Разумно. Архимагам придется читать не тысячу заявок, а может, всего пару сотен.
Достав из сумки оба листа, свой и Снежинки, я положил их друг на друга и вместе опустил в ящик. По бокам вспыхнули золотые руны, принимая заявки.
Ну что ж, Одри, удачи…
Глава 4.2
Закончив с этим делом, я решил перекусить. Спустился в столовую, и уже на подступах к ней заметил, как все на меня смотрят. Нет, я привык, что всегда привлекаю внимание. Но сегодня его как будто было вдвое больше.
— О, как ты здорово выглядишь! — пропела одна из моих однокурсниц, усаживаясь за мой столик. — С чего решил поменять цвет?
— Да так, — я пожал плечами.
Вскоре девчонок стало трое, словно они размножались почкованием. От их болтовни начинала раскалываться голова. После случившегося я чувствовал себя странно и предпочел бы побыть один, чтобы все обдумать. В следующий раз надо захватить с собой Дина, он прекрасно умел поддерживать светскую беседу и меня наверняка бы выручил.
— Девчат, рад был вас видеть, но мне пора, — я поднялся из-за стола.
— Ты не пойдешь на пару? — удивилась одна.
— Возможно, опоздаю. Дела есть.
Отвязавшись от них, я покинул центральный корпус и пошел к воротам. Рядом с академией стоял храм Семи богов. Квадратное здание с семью башенками, уходящими позолоченными шпилями в небо.
До вечерней службы было еще несколько часов, а потому внутри было темно и тихо. Я всегда любил атмосферу храмов, это чувство собственной ничтожности по сравнению с чем-то огромным и великим. А еще я любил запах храмовых свечей и курившихся благовоний. От него в душе поселялось умиротворение. Не хотелось спешить, и казалось, что ты на месте. Там, где всегда и должен был быть.
В центре храма стояла огромная круглая чаша, напоминавшая фонтан, только наполненная песком. В него были воткнуты сотни свечей. В центре чаши стояло семь бронзовых статуй, обращенных друг к другу спинами.
Я пошел по часовой стрелке, по очереди вглядываясь в лицо каждого из божеств.
Пирр — бог солнца и огня был первым, за ним шла Найла — богиня луны и моря. Дальше Аир — бог воздуха, Стиил — бог металла, Дрейа — богиня лесов, Телрум — бог земли и подземного мира и, наконец, Амина — богиня животных.
Мне с детства рассказывали, что магия пришла к нам от богов. Они подарили людям первые сгустки матирии и научили ими пользоваться. И поэтому долг каждого, в ком пробудилась искра божественного дара, либо развивать его и использовать во благо, либо передать миру через ритуал разъединения.
— Давно тебя здесь не видел, — раздался за моей спиной мягкий голос.
Я обернулся и склонил голову.
— Ваше Святейшество.
Жрец Орлион, пожилой мужчина в золотых одеждах с окладистой бородкой и кустистыми бровями, окинул меня взглядом и задержался на волосах. Похоже, даже в полумраке храма было видно, что они не того цвета.
— Пойдем, — он качнул головой в сторону кабинок для исповеди. — Вижу, тебе есть, что рассказать.
— Скорее, что спросить.
Я разместился на деревянной скамейке, а через перегородку от меня на диванчик, обитый бархатом, опустился Орлион.
— Что случилось, сын мой? — ласково спросил он.
— Сам не знаю, Ваше Святейшество, — я коротко пересказал, что произошло.
— Ты говорил об этом отцу? — поинтересовался Орлион.
— Нет, и пока не знаю, что именно говорить. Я чувствую себя, как обычно. Словно ничего не изменилось.
Жрец погладил свою бородку.
— Возможно, Марко, — проговорил он после паузы, — что ты получил благословение Пирра. Не исключено, что в ближайшие дни твой дар станет намного сильнее. Будь осторожен. И если тебе начнутся снится странные сны — приходи ко мне.
— Но зачем богам меня благословлять? — все же спросил я, надеясь, что это не прозвучит, как оскорбление. Я не отказывался от подарка, но хотел понять, что за ним стоит.
— Воля богов нам не ведома, — ответил жрец по заученному. — Но в прошлом благословение получали те, на ком лежала важная миссия. Ты молодец, что пришел именно ко мне, Марко. Вместе мы разберемся, что к чему.