Я надеюсь, что когда-нибудь ты простишь себя и женщину, которой злосчастная судьба предначертала быть
Твоей Кэти.
29 мая 1841 г.
Глава 22
После бури английские войска перегруппировались и, собрав свои заблудившиеся подразделения, спешно отступили в укрытие четырех бастионов.
Однако противостояние далеко не закончилось, демонстрация враждебных намерений длилась еще два дня: двадцать пять тысяч крестьян, подчинявшихся только своим вожакам, упорно стояли под знаменами своих деревень.
Контрмерами английского командования стали новые ультиматумы мандаринам с угрозами атаковать город, если толпа не рассеется. Грозные посулы возымели действие, и китайские власти, наконец вмешавшись, уговорили крестьян разойтись по домам. И лишь тогда английские войска оставили высоты над Кантоном.
Обо всем этом Кесри узнал гораздо позже: волонтеры еще томились в бастионе, когда у него началась гангрена и ему отняли выше колена левую ногу.
Накачанный морфием, он мало что помнил о том времени. Но однажды, в минуту просветления, увидел стоявшего над ним капитана Ми. Заметив, что Кесри открыл глаза, тот сказал:
— Здравствуй, хавильдар. — Голос его дрогнул. — Ну как ты?
— Живой, каптан-саиб, — прошептал Кесри.
— Жаль, что так вышло.
— Жалеть не о чем, каптан-саиб. Вот он я, хоть не думал, что уцелею.
— И мне бы, наверное, конец, если б не ты. Камеронианцы вряд ли подоспели бы, не сообрази ты с ружьем. Поди знай, чем бы оно все закончилось.
— Нам повезло.
— Дело не в везенье. Ты всех нас спас. Командующий представил тебя к награде за храбрость.
— Рад стараться, каптан-саиб.
— Завтра возвращаемся на транспортный корабль, что стоит у Вампоа. Потом тебя переправят на Гонконг. Там о тебе позаботятся, и я договорился, чтобы у тебя была отдельная комната. Компанию тебе составит пушкарь Маддоу, он сам попросился в сопровождающие.
— Благодарю, каптан-саиб, я тронут.
— Не за что, все по твоим заслугам. — Капитан похлопал Кесри по плечу. — Я навещу тебя, как только окажусь на Гонконге. Ну, до скорого.
— Спасибо, каптан-саиб.
Последующие дни Кесри помнил плохо, за исключением того, что рядом неизменно был Маддоу, который переменял ему нательное белье, обрабатывал культю, выносил судно и давал морфий.
Однажды, вынырнув из забытья, Кесри спросил:
— Батавела, скажи, почему ты со мной возишься? И почему вернулся, когда меня свалили? Это же не твое дело, ты не солдат. Ты понимал, что можешь погибнуть?
Маддоу долго молчал и наконец ответил:
— Я делал это ради вашей сестры, Кесри Сингх-джи. Иначе не смог бы смотреть ей в глаза.
— Ты говоришь о Дити?
— О ней.
Вот все и разъяснилось. Перед глазами Кесри, уплывавшего обратно в забытье, возник образ Дити, и он понял, что сестра вновь управляет его судьбой.
Сперва казалось, что миссис Бернэм, заточенная на «Анахите», сгинула безвозвратно. Но через двое суток после шторма, в тот день, когда мистер Бернэм вернулся на Гонконг, ее тело нашли на берегу восточной оконечности бухты.
Мистер Бернэм был раздавлен горем, организацией похорон занимались Захарий и Дафти; местом упокоения выбрали протестантское кладбище в Макао, куда на другой день и переправили покойницу в срочно купленном гробу. Ближе к вечеру состоялось погребение, на которое пришло много народу.
Во время прощания Захарий выглядывал Полетт, но увидел ее лишь по окончании церемонии. В дальнем конце кладбища она сидела на обросшем мхом надгробии, уткнувшись лицом в платок. Захарий подошел неслышно, не дав ей возможности скрыться.
— Мисс Полетт…
Девушка подняла заплаканное лицо:
— Что вам?
— Позвольте присесть?
Полетт пожала плечами и вновь закрылась платком, давая понять, что сейчас ей все безразлично. Захарий прокашлялся.
— Знаете, миссис Бернэм хотела, чтобы мы помирились. Она сама мне о том сказала.
— Что-что? — выглянув из-за платка, удивленно спросила Полетт.
— Именно так. И еще настоятельно просила позаботиться о вас.
— Вот как, мистер Рейд? А мне она сказала совсем другое.
— Что же?
— Что я — ваша единственная надежда и должна за вами присмотреть.
Повисло молчание. Потом Захарий сказал: