— Не мои, — обиженно засопел Мираб, чуть ли не вприпрыжку следуя за нами.
Интересно, если бы Полоз знал, кого сейчас тащит, сразу приложил бы меня головой о ближайшее дерево или сам бы шею свернул, я все равно убежать сейчас не смогу.
— Дивы! Можно подумать, мне своих проблем мало… — недовольно пробурчал Полоз себе под нос, когда споткнулся о корень и чуть не уронил меня в заросли каких-то растений с повышенной колючестью.
— А тебя никто и не просил, — обиженно возразила я, инстинктивно обхватывая своеобразное транспортное средство за шею. — Шел бы себе и шел по своим делам, сам навязался.
Нет, и он еще жалуется! Мы что, его за собой на аркане тащим?
— Я обязан тебе жизнью, и не в моих правилах долго оставаться в должниках. — Мой благоверный поудобнее перехватил меня, почти закинув на плечо, и довольно быстро зашагал дальше. И как он в такой темноте ориентируется, ловко огибая попадающиеся на пути препятствия? Я бы точно дорогу к костру одна не нашла.
Мираб тенью следовал за нами.
— Теперь мы квиты, поэтому можешь с чистой совестью бросить меня тут и дальше идти налегке! Без тебя мы бы так не вляпались! — принялась ворчливо нудить я, потому что молчание порождало в голове забавные мысли, от которых становилось смешно, а дыбиться сейчас без видимой причины было как-то… странно. Не объяснять же ему, что забота, с которой он меня сейчас несет по кишащему всякой гадостью лесу, направлена на ту, которой он с большим удовольствием оторвал бы что-нибудь ненужное. Например, голову.
— Без меня вы бы уже давно переваривались в желудках этих тварей, а то и еще кого похуже, — невозмутимо возразил он. От скромности он точно не помрет!
— Зато тебе не пришлось бы так напрягаться! Небось много драгоценных чешуек в схватке потерял, вот и бесишься? Хоть на одну драку еще осталось?
Полоз так резко остановился, что мне пришлось обхватить его руками за шею, чтобы не свалиться. Сейчас точно бросит, а вторая покалеченная нога (хорошо еще, если только нога) будет мне наградой за мою излишнюю болтливость. И кто меня за язык вечно тянет?
— Знаешь, ты мне очень сильно напоминаешь мою жену, — вдруг совершенно спокойно заявил он и уже гораздо медленнее и осторожнее двинулся по краю оврага, боясь свалиться. — Она такая же острая на язык и во всем любит перечить.
— Что, так сильно соскучился? — съязвила я, стараясь унять внезапно охватившую меня нервную дрожь. Хорошо еще в темноте выражения моего лица не видно, вот бы он удивился столь неадекватной реакции совершенно, казалось бы, незнакомой спутницы!
— Нет, так сильно отшлепать хочется.
— Женщин бить нельзя, они нежные и хрупкие создания, — неожиданно вступился за меня до сих пор скромно помалкивающий Мираб. — Только попробуй к ней прикоснуться!
— Уже, — усмехнулся Полоз, прижимая меня к себе немного крепче необходимого. — А ты, эльфырь, лучше бы вообще помолчал, с тобой особый разговор будет.
— Не смей кидаться на ребенка! — и тут не смолчала я, бросив на мальчишку благодарный взгляд. — Он ни в чем не виноват.
— Конечно, не виноват, — равнодушно ответил муженек, огибая кустарник, за которым уже был виден свет нашего костра и слышалось тревожное всхрапывание брошенных в полном одиночестве лошадей, — просто аппетиты отличаются некоторыми изысками, малоприятными для других.
— Да что ты понимаешь в чужих аппетитах?!
— Уж побольше некоторых.
Я дальше спорить не стала, дурака учить — только портить.
К костру мы вернулись насупленные и обиженные друг на друга. Полоз опустил меня на землю с таким видом, будто еле сдерживался, чтобы не приложить со всего маху, и тут же деловито направился куда-то в чащу, где слабо журчал ручеек. Я не удержалась и состроила ему рожицу. Мираб, до этого державшийся на безопасном расстоянии, дабы не попасть под горячую руку, тут же уселся рядом со мной.
— Как ты думаешь, он теперь от нас отстанет? — шепотом спросил мальчишка, с опаской поглядывая вслед моему благоверному.
— Очень хочется на это надеяться, — так же тихо ответила я, буравя возмущенным взглядом качающиеся ветви кустарника, за которым скрылся Полоз. И куда его опять понесло? Мало навоевался сегодня?
— И все равно он мне нравится, — задумчиво проговорил Мираб. — Есть в нем что-то такое… надежное. А как он с этими гадостями расправился… Ты видела? Видела? Загляденье одно! — Я в ответ только фыркнула, оставив свое истинное мнение при себе, и занялась осмотром моей так не вовремя подвернутой ноги.
Лодыжка немного припухла и болела, стопой я могла пошевелить с большим трудом. Может, не так и страшно? Однако попытка встать быстро расставила все по своим местам — стоять я еще могла, но вот передвигаться на своих двоих теперь стало проблематично.
— Если это вывих, то его нужно вправлять, — со знанием дела заявил эльфыреныш, наблюдая за моими неуклюжими попытками справиться с болью. — Само вряд ли пройдет.
— Может, ты еще знаешь как, целитель малолетний? — поддела я умника.
— Не знаю, к сожалению. — Мираб сочувственно пожал плечиками и неуверенно добавил: — Я, конечно, могу попробовать, но боюсь сделать тебе больно.
— Зато я не боюсь!
Я даже подпрыгнула от неожиданности. Мы с Мирабом были так увлечены обсуждением методов моего быстрейшего излечения, что даже не заметили, когда Полоз вернулся и сейчас взирал на нас с видом потомственного палача, очень сильно любящего свою работу.
— Показывай, что там с твоей ногой! — И он присел напротив меня. — А ты, эльфырь, займись костром, иначе он скоро потухнет. И так одна зола уже осталась.
— У меня имя есть, между прочим, — огрызнулся Мираб и, набравшись храбрости, нагло добавил: — И когда просят, то говорят «пожалуйста».
— А поклониться в пояс тебе не надо? — едко заметил Полоз. — Потухнет — ужин отложится на неопределенный срок, и виноват в этом будешь ты. — Длинный палец обвинительно ткнулся мальчишке в грудь. — К тому же я в темноте могу ничего не увидеть и сделать что-нибудь не так.
Последнее замечание возымело требуемое действие. Эльфыреныш поднялся и принялся сооружать над еле теплящимся костром некое подобие шалаша из сушняка. Я тяжко вздохнула, глядя, как огонь жадно набросился на свежую добычу. Мираб правильно расценил мой тоскливый взгляд и понимающе положил ладошку на плечо.
— Давай показывай! — снова скомандовал мой благоверный, вернув все свое внимание ко мне.
— А может, не надо… само пройдет… — пискнула я, надеясь отделаться малой кровью. Желательно чужой.
— Мне и тебя придется уговаривать? Или достаточно будет припугнуть хорошенько?
— Попробуй, может, что и получится, — не удержалась я от очередной порции язвительности и уже хотела добавить еще кое-что, но змеиные глаза смотрели на меня так, что захотелось упасть в долгосрочный обморок. Меня и раньше-то его взгляд до мозга костей пробирал, а сейчас… Страшно стало, аж жуть!
Я молча задрала штанину и показала ему лодыжку. Полоз осторожно пробежался пальцами по суставу и покачал головой.
— Ничего страшного, это лечится легко и быстро, — уж очень зловеще предупредил он, — примерно вот так, — и сильно дернул мою многострадальную ногу.
Легко и быстро, говоришь, лечится?! Да у меня круги от боли перед глазами поплыли, и дыхание перехватило, будто он мне ногу по самые корни оторвал. Я даже вскрикнуть толком не смогла, лишь некультурно что-то прохрипела, да и то еле слышно. Из глаз непроизвольно брызнули слезы.
— Ты что с ней сделал?! — завопил Мираб, вскакивая и сжимая кулаки, собираясь мужественно меня защищать.
— Сядь и не мешайся! — строго осадил его Полоз. — Ничего с твоей драгоценной Сатией не случится, от вправления вывиха еще никто не умирал.
— Значит, я буду первой, — сдавленно просипела я, размазывая грязной рукой слезы по щекам.
— Не обольщайся, — поспешил «успокоить» меня Полоз и туго завязал спасенную конечность чем-то наподобие бинта. — Сейчас станет легче. Правда, некоторое время женская грация и легкость походки оставят желать лучшего, но это гораздо практичнее, чем хромать потом всю жизнь.