Когда рейнджер Джедрусински привела их на место оставленного поселения древесных котов, гул возбужденного разговора был общим.
"Это находится на границе частокольного леса и более открытой местности."
"Смотрите! Эта платформа почти новая. Даже отсюда я могу сказать, что они использовали много кружевной ивы. Это отличается от образцов, которые доктор Хоббард показывала нам."
"Эта корзина с довольно большим отверстие в дне. Интересно, почему они оставили ее. Может быть, ее церемониально "убили"."
Андерс мог сказать, что отцу не терпелось выйти и осмотреться. Когда рейнджер Джедрусински отвлеклась, отвечая на вопрос доктора Эмберли о вероятном источнике мотка меха, приколотого к стволу частокольного дерева, Андерс увидел, как отец взглянул на указатель направления аэрофургона, а затем сделал несколько заметок на своем уни-линке. Что-то в том, как он быстро наклонился, чтобы сделать несколько снимков, заставило Андерса думать, что отец надеялся, что этого никто не заметил.
После короткой остановки рейнджер Джедрусински повернула аэрофургон в направлении базы: "Извините, но завтра утром, когда все вы будете лежать в постели, у меня будут пожарное дежурство. Я уточню у гловного рейнджера Шелтона, когда мы можем вернуться. В конце концов вы, ребята, будете здесь еще несколько месяцев. Есть много времени."
Если бы рейнджер Джедрусински знала доктора Уиттакера так же хорошо, как Андерс, она бы обеспокоилась тем, насколько спокойно он принял этот отъезд. Конечно, доктор Нэц посмотрел на своего давнего босса с любопытством, но ничего не сказал.
Когда они вернулись в корпус рейнджеров, где они жили, их ждало сообщение.
"Привет. Это Марджори Харрингтон. Мы празднуем пятнадцатый день рождения Стефани. Мы подумали, что если вы не в поле, Андерс мог бы прийти. Стефани и Карл, с которыми он уже встречался, будут здесь, а еще это даст ему возможность познакомиться с другими местными детьми его возраста, на случай, если он когда-нибудь устанет от людей, которые думают только о древесных котах. Андерсу, конечно, не нужно приносить подарок или что-то еще, и я думаю, что Стефани была бы рада видеть его здесь."
Она закончила, назвав дату, время и свой личный контактный номер.
Доктор Уиттакер выглядел почти так же довольным, как когда узнал, что он победил в соревновании за право возглавить проект на Сфинксе.
"Хорошо, мальчик," - сказал он, стуча Андерса между лопатками. "Если доктор Харрингтон не думает, что ты хоть немного нравишься ее дочери, я не антрополог. Я непременно позабочусь о том, чтобы ты смог появиться на этой вечеринке. Может быть, я доставлю тебя сам, просто чтобы показать дружелюбие ... конечно, я отклоню любое предложение остаться. Не хочу стеснять тебя."
Насвистывая, доктор Уиттакер пошел в душ. Андерс, медленно снимая с себя полевую одежду, удивлялся, почему его собственная реакция на принятие приглашения была такой смешанной. В конце концов, его отец не просил его делать что-то хуже, чем то, что его мать делала каждый день, верно?
* * *
Сжав зубы, Стефани вышла из аэрокара, затем вытащила свой черно-оранжевый дельтаплан из грузового отсека. Львиное Сердце легко выпрыгнул за дельтапланом. По крайней мере он явно с нетерпением ждал сегодняшнего занятия.
Стефани хотела бы так же ждать этого.
"Спасибо, что подвез, папа," - сказала она.
"Если ничего не случится," - ответил Ричард Харрингтон, "я вернусь за тобой не позднее, чем через час после окончания занятия. Я позвоню, если опоздаю."
Стефани кивнула: "Я взяла свой уни-линк. Если ты опоздаешь, я пойду в кафе делать домашнюю работу."
Она увидела, как папа проглотил комментарий. Она знала, что он и мама хотели бы, чтобы она использовала время в городе, чтобы навестить людей своего возраста.
Что ж, подумала она мрачно, махнув на прощание отцу, взяла на плечо дельтаплан и побежала к тренировочному полю. Сегодня они получат, что хотят. Чертов день рождения…
Погода позднего лета/ранней осени была почти идеальной для скольжения на дельтапланах, со слабым ветром, достаточно изменчивым, чтобы обеспечить некоторую сложность. В отличие от тех, кто раньше занимался этим видом спорта, у Стефани и ее товарищей были антигравы, чтобы упростить старт. Таким образом, вместо того, чтобы спускаться с обрыва или надеяться на многообещающий ветер, они могли начать с открытого поля, которое управление воздушным движением изолировало от любых других машин.
Но сегодня, подумала Стефани, зная, что это немного мелодраматично, мне кажется, что я все равно падаю с обрыва.
"Блик!" - прокомментировал Львиное Сердце с нотой обличения в голосе. По крайней мере, Стефани показалось, что она услышала обличение. Львиное Сердце, возможно, не может "говорить", но у него были разные способы вербализации. Возможно, это не "слова" как таковые, но она научилась слышать разницу между "блик" волнения, тревоги и, как на этот раз, неодобрения.