– Смотри, здесь можно пробраться к нашим. Целый коридор свободный.
– Ты, что, совсем сумасшедший? – возразил Терехин. – Только поднимешься – они тебя и шлепнут. Я лично еще пожить хочу. Они ждут, пока мы засветимся.
Снова в небе загудели самолеты. Они низко пронеслись над лесом и стали бомбить завод. В некоторых цехах вспыхнул пожар. Ответ наших был настолько слабый, что их даже не было слышно. Изредка раздавались выстрелы со стороны города.
– Почему немцы не наступают? – спросил Жан у подползавшего к ним командира.
– Они не дураки, – сказал Кузьминов. – Знают, что наши в любой момент могут обрушить на них шквальный огонь. Наши берегут снаряды, которых и без того мало. На Кировском заводе делают танки и эти снаряды, но в очень ограниченном количестве, не хватает металла.
– Выходит, и мы можем попасть под огонь наших?
– Можем. Наши ведь не знают, что мы свои.
– Ерунда какая-то, – вздохнул Жан. – Не хотелось бы погибать так глупо.
Кузьминов покачал головой.
– Без жертв нам не обойтись, – сказал он. – Здесь немцы, там наши… Мы между двух огней.
– Что будем делать, командир?
– За эту ночь нам надо быть на той стороне, – твердо ответил Кузьминов. – Днем противник нас вычислит и уничтожит. Будем прорываться только ночью. – Он взглянул на Жана. – Как жаль, что мы встретились в такой обстановке. Я за тебя очень беспокоюсь.
– А я за тебя, но не жалею, что все так случилось. Иначе, значит, быть не могло. Ты только себя не подставляй, понял? – Жан хлопнул по-дружески Кузьминова по спине. – Ты понял? – повторил он. – Я всегда говорю правду.
– Да ладно тебе. Лучше думай, как нам все правильно сделать.
– У нас сколько, двести человек? – спросил Жан.
– Теперь уже на семь меньше…
– Нормально. Ползать нам не годится. Давай перебежками будем продвигаться. Иначе до утра так и застрянем здесь, – предложил Жан.
– Как знаешь, – согласился командир. – Там про наш отряд, в вашей истории, ничего не написано?
Жан пожал плечами:
– Может, я что-то и недоучил… В истории написано одно, что все защитники города – герои, а значит, и вы тоже.
– Плохой я командир, – признался Кузьминов. – Самостоятельно не могу принять решение. Меня перед войной послали на курсы учиться. А там всего две недели. Потом сразу на фронт. Хотели под Москву бросить, а тут своя заваруха началась, так и остался здесь.
– Нет, – возразил Жан. – Ты хороший командир, раз тебя солдаты слушают. Командир должен выслушать и другие мнения, а потом принять окончательное решение сам.
– Значит, говоришь, можно двигаться? Я пойду впереди, – сказал Кузьминов. – Ты будешь замыкающим. Если что… Возьми автомат. Стрелять можешь?
Жан улыбнулся.
– В кого попасть? – спросил он.
– Пока ни в кого не надо. На огонь будет команда, самое главное – береги патроны. Ну, вперед!
Командир встал и махнул рукой бойцам, повел их по тропинке леса.
Жан шел сзади, оглядываясь по сторонам. Теперь в его руках был автомат, который казался тяжелым, и он его постоянно перевешивал с одного плеча на другое. Впереди его шел Терехин.
– Слышь, Терехин, сколько тебе лет? – спросил Жан.
– Девятнадцать.
– Совсем молодой.
– Да ты на себя посмотри, – оглянулся солдат. – У самого за плечами лет пятнадцать, салабон.
– Ты, Терехин, глубоко заблуждаешься. Мне скоро семнадцать.
– Все равно салага.
– Слышь, Терехин, вот у тебя девушка, говоришь, была?
– Не была, а есть, – ответил решительно боец. – А у тебя?
– Конечно, и не одна.
– Врешь ты все. Как это не одна?
– А вот так. Любят все меня, поэтому и не одна.
Терехин еще раз оглянулся на Жана.
– За что тебя любить-то?
– Ты, что, не знаешь, за что девчонки парней любят? Вот деревня. Они любят их за предоставленное им удовольствие.
– Это ты что ли – удовольствие?
– Я разве плохой? Мне кажется, что я и тебе нравлюсь, – уже давился от смеха Жан.
– Мне? С чего это ты взял?
– Да просто так. Вот кажется мне, и все тут.
– Когда кажется, тогда крестятся, – заметил Терехин.
– Слышь, Терехин, вот смотрю я на твои ноги, которые мелькают у меня перед глазами, кривые они у тебя.
– На свои лучше посмотри.
– У меня ровные – это я знаю точно. А твои кривые.
– Почему?
– Смотри, как сапоги истоптал. Тебе развал надо делать. Так сапог на тебя не напасешься.
– Я хоть в сапогах, а ты вообще в каких-то тапочках приперся.
– Эх ты, Терехин, это самая модная обувь, которая продается в магазинах.