Валя спокойно выслушала его и упрямо заявила:
— Нет, мы сейчас возьмем метеорит. А не хотите, вернусь к нему и буду там дежурить.
Ничего нет хуже девичьего упрямства. Хочется поступить по-рыцарски — пусть будет по-вашему, — но ведь не здесь же, не в таких условиях.
Заметив нерешительность Андрея, я попробовал показать характер:
— Товарищ Ярцев, мы должны возвращаться. Не следует рисковать.
Как мне показалось, у Вали под маской гневно сверкнули глаза. Голос ее задрожал:
— Вы... это вы так говорите?
Я несколько растерялся. Почему бы мне этого не сказать? И я добавил, что за метеоритом можно вернуться завтра.
— Не хочу вас слушать! — оборвала меня Валя.— Стыдитесь! Я видела, как упал метеорит, и побежала искать его... Я не огня боялась, а того, что шар исчезнет, рассыплется, превратится в золу. Я сидела возле него, и мне казалось, что он уменьшается прямо на глазах... Но я ничего не могла сделать... А вы, мужчины, инженеры, ученые... — Она хотела что-то еще сказать; но махнула рукой и отвернулась.
Признаться, мы все были несколько смущены. Действительно, такой необыкновенный метеорит может попросту сгореть, как кусок угля, и никто даже не опишет это чудо природы, не говоря уж о том, чтобы его подробно исследовать.
Все, о чем я сейчас рассказываю, заняло тогда совсем немного времени, видимо исчисляемое минутами, но постоянное напоминание стрелки манометра на кислородном аппарате и страх, что скоро нечем будет дышать, заставляли думать, что проходят часы.
После того как нас пристыдила Валя, наступило, вероятно, секундное молчание. Профессор смотрел куда-то вверх. Сандро задумчиво постукивал кулаком по броне. Андрей нетерпеливо поправлял маску противогаза.
Мне было особенно неприятно. Благоразумие требовало, чтобы мы, не медля ни секунды, выбрались из пылающей тайги, но в глубине души я был всецело на стороне смелой девушки. Странная форма метеорита, как и при первой встрече с ним, рождала самые пылкие фантазии. Тогда я глушил их в своем сознании, но они возвращались опять и опять.
Андрей наклонился к Сандро и что-то сказал. Тот, кивнув в ответ, полез в башню.
— По местам!—скомандовал Ярцев.
И мы не заставили его повторять приказание.
Какое же он принял решение? Будем ли мы сейчас прорываться сквозь огонь или спустимся вниз за метеоритом?
Танк развернулся и пополз вверх по склону.
Валя повернула ко мне злые глаза, блестевшие сквозь стекла маски.
— Радуйтесь, — победила ваша осторожность!
— Но это не мое решение. Я тут ни при чем...
— Как — ни при чем? — возмутилась она. — Я хорошо знаю Андрея и Сандро, отца тем более. Никто из них не отступил бы перед опасностью. Но из-за вас они должны возвращаться.
— Как — из-за меня? Почему? — удивился я.
Валя посмотрела на Андрея и, убедившись, что он занят проверкой холодильной установки и не обращает на нас никакого внимания, наклонилась ко мне:
— Ну конечно, вы здесь новый человек, гость. .. Они не хотят подвергать вас лишнему риску.
Неужели это правда? Из-за меня?.. Мне показалось это обидным, и, чтобы тут же выяснить недоразумение, я схватил Андрея за плечо:
— Скажите откровенно...
В этот самый момент танк обошел густой бурелом и быстро пошел под гору, туда, где мы оставили шар.
Андрей выжидательно смотрел на меня. Я не стал продолжать и молча пожал ему руку.
Танк быстро сползал по склону, ловко обходя наиболее крутые места.
По мало заметным, но запомнившимся мне приметам узнавал я дорогу, где мы шли недавно с Андреем и Валей.
Вот густой кустарник, в нем застрял плотный, свинцовый дым. Вот полянка, откуда я видел «странные существа с другой планеты». Вот черная, выжженная полоса, а вот бугорок, на котором... Но что это? Что здесь произошло?
Метеорит исчез.
«Неужели это конец?»
Собственно говоря, вы уже знаете, что никакого трагического конца не могло быть, если я сижу рядом с вами и разговариваю.
Конечно, не я один находился в горящей тайге, там могли погибнуть мои товарищи. Но вряд ли я тогда решился бы рассказывать об этом — слишком тяжело. Да и читателей не следовало бы огорчать. Я, например, не люблю, когда в книгах гибнут хорошие люди. Что вам стоит сохранить их живыми? Ведь каждый человек за свою жизнь обязательно теряет кого-нибудь из друзей или близких. Зачем ему лишний раз об этом напоминать?
Вероятно, мои рассуждения покажутся вам наивными, но как вспомнишь о том, что случилось с нами на обратном пути из тайги, то одно лишь упоминание о смерти приводит меня в самое отвратительное настроение. Нет, это не трусость, а нечто иное, гораздо более сложное.