К нашему счастью, разговор больше всего касался загадочного метеорита, отражения радиоволн и ярцевских аккумуляторов.
Пришли подполковник Степанов и сияющий Николай Спиридонович.
Профессор успел связаться с соседней ионосферной станцией, которая подтвердила правильность гипотезы Чернихова насчет какого-то там отражения. Видимо, его наблюдения оказались очень ценными.
— Представьте себе, — возбужденно заговорил он, поправляя спадающее пенсне, — у них записаны на ленте все мои передачи. Завтра поеду на остров и возьму журнал наблюдений. Дьявольски интересная штука!
Меня же интересовали аккумуляторы. Я тоже завтра собирался посмотреть ярцевский журнал лабораторных наблюдений. Но самое главное — что практические испытания аккумуляторов в самых необыкновенных условиях, в огне, заставили меня убедиться, что это изумительное изобретение. Кто знает, пришел бы я к этому выводу, если бы прочитал только протоколы лабораторных испытаний?
— Ведь они работали в страшнейшей жаре, — восхищался я. — Да и прочность у них необыкновенная.
— Еще бы, ведь танк падал в овраг, и тем не менее с ним ничего не случилось... — вставил Николай Спиридонович, невольно потирая затылок.
На пороге показался Сандро в ослепительно белом кителе с серебряными погонами. Аккуратная складка тщательно выутюженных брюк упиралась в носки до блеска начищенных ботинок.
Я вспомнил черные полосы копоти на его асбестовом комбинезоне и не мог сдержать улыбки.
Вообще нам всем было весело, и мы смеялись подчас беспричинно. Однако Сандро еще не успел заразиться нашим настроением, удивленно осмотрел свой костюм и, не найдя в нем никаких дефектов, подошел к Егору Петровичу:
— Товарищ подполковник! Техник-лейтенант Беридзе прибыл по вашему приказанию. Разрешите утром отправиться на тушение пожара. Аккумуляторы уже поставлены на зарядку.
Егор Петрович с улыбкой придвинул ему стул.
— Во-первых, я тебе ничего не приказывал, а просил зайти ко мне в гости. А во-вторых, огонь погашен уже час назад. Опоздал, Сандро... К столу прошу, товарищи... Друзья мои, — сказал он, когда все уселись,— давно уже прозвучал последний салют, возвещающий миру об окончании войны, и, может быть, кое-кому из вас, молодых, показалось, что вместе с ней исчезла героика, что сейчас не время для подвигов. Но жизнь «аша ярка и многообразна. И не только в таких исключительных обстоятельствах, с которыми вы встретились сегодня, можно совершить подвиг... Для того чтобы овладеть тайнами природы и заставить ее служить человеку, также необходимы герои...
Мне захотелось поддержать Егора Петровича. Я поднял бокал за радость творческих исканий и пожелал успеха изобретению Ярцева.
Андрей говорил о боевой дружбе в нашей мирной жизни. Его лицо светилось внутренним светом такой страстной, утверждающей силы, что я невольно им залюбовался.
На Валю я старался не смотреть, и тем более не любоваться, думая, что Андрею это будет не очень приятно. Ведь я вместе с Валей вернусь в Москву, а он останется здесь. Кто знает, как могут сложиться обстоятельства— не все девушки постоянны, — и к тому же Валя ни словом, ни взглядом не высказывала своих чувств к Андрею.
Самая обыкновенная дружба, и ничего больше.
Мне понравилось, что Валя осталась верна себе и опять заговорила о метеорите:
— Тут уже Егор Петрович упоминал о тайнах природы. На земле еще столько неразрешенных загадок, но природа не ждет, пока мы их все разгадаем, и посылает загадки с неба. — Она по-детски зажмурилась от удовольствия и спросила: — Егор Петрович, а когда прилетят ваши ученые? Утром или только к вечеру? Никак не дождусь!
— Шоколадная бомбочка,— усмехнувшись, напомнил Андрей.
Валя чуть было не рассердилась, и я, чтобы предотвратить возможную ссору, спросил у нее, когда она кончает институт.
— Хочу перейти на заочный. Устраиваюсь на работу.
— Куда?
К моему изумлению и тайной радости, Валя назвала исследовательский институт, где я работал. Возможно, ее назначат лаборанткой в нашу лабораторию.
Мы спорили, перебивали друг друга и вдруг сразу же умолкли.
Из сада послышалось какое-то странное клокотанье, затем пронзительный треск, точно в двух шагах от нас разрывали материю, и все озарилось ослепительным фиолетовым пламенем.
Вскочив из-за стола, мы бросились к перилам. Из небольшого отверстия в шаре вырывался лиловый огонь.