Получив боевое распоряжение, полковник И. Д. Климов немедленно производил необходимые расчеты и отдавал соответствующие распоряжения командирам полков. В этой работе ему деятельно помогали начальник штаба корпуса полковник И. И. Комаров и штурман майор П. П. Машенькин. Вся деятельность истребительной авиации отражалась на картах.
Нравилась мне уверенная работа начальника прожекторной службы подполковника Б. В. Сарбунова. Сложное это было в ту пору дело — организовывать взаимодействие с истребителями. Связь с летчиками зачастую отсутствовала, опыт у расчетов был еще невелик, а все решали буквально считанные секунды.
Б. В. Сарбунов
Сарбунов и его подчиненные многое делали, чтобы помочь авиаторам находить и успешно атаковать цели. Прожектористам пришлось в ту ночь выдерживать и атаки вражеских самолетов, пытавшихся пушечным огнем подавлять прожекторные установки.
Между тем новая волна неприятельских бомбардировщиков приближалась к Москве. И хотя все чаще в
[48]
динамике слышался глуховатый голос полковника Глазера, докладывавшего о сбитых нашими истребителями вражеских самолетах, основная их масса все же подходила к зоне огня зенитной артиллерии. Наступала пора действовать нашим артиллеристам и пулеметчикам.
На моей карте к тому времени стало совсем тесно от пометок и макетиков самолетов. Казалось, уже невозможно разобраться, откуда и куда движутся бомбардировщики. Но Курьянов продолжал невозмутимо прокладывать курс каждого из них, с непостижимой точностью определяя, где какая группа действует.
Сама внешность этого высокого, плечистого сибиряка, его спокойствие вселяли уверенность в тех, кто работал с ним рядом. Нужно сказать, что Николай Федорович успевал еще и прогнозировать возможное развитие событий, помогая мне принимать решения.
Как только противник вошел в соприкосновение с зенитчиками, включился в работу и начальник зенитной артиллерии корпуса полковник Л. Г. Лавринович. Человек по природе весьма подвижный, эмоциональный, он очень живо реагировал на изменения воздушной обстановки, подсказывал командирам полков необходимые решения. Знания и опыт бывалого зенитчика помогали ему ни на миг не терять управления зенитной артиллерией, своевременно переносить огонь на наиболее опасные цели.
Надежной опорой в бою был для меня и начальник штаба корпуса полковник М. Г. Гиршович, необыкновенно работоспособный и аккуратный человек. Он активно участвовал в подготовке данных для принятия решения, успевал фиксировать все перипетии боя в журнале, а когда налет закончился, у начальника штаба все уже было готово для доклада о ходе и результатах боевой работы. Бывало, во время более или менее спокойной обстановки, я разрешал Михаилу Григорьевичу отдохнуть, но он никогда не пользовался этой возможностью.
М. Г. Гиршович
Наблюдая за работой подчиненных, я не мог не заметить некоторую скованность, даже растерянность людей в первый период боевой работы. Но она быстро прошла. Начал действовать непреложный закон: успех окрыляет, вселяет уверенность в своих силах.
Рядом со мной находилось лишь несколько человек. Но мне легко было судить о настроении и других работ-
[49]
ников оперативной группы по их голосам, раздававшимся в динамике, и докладам Н. Ф. Гритчина, бывавшего во всех помещениях командного пункта.
Пять часов продолжался первый налет. Вот наконец отражена еще одна, последняя волна вражеских бомбардировщиков. Смотрю на часы: три двадцать пять. Там наверху, на земле, сейчас уже наступает раннее июльское утро. Вероятно, противник исчерпал все свои возможности и больше не прилетит. Да и короткая летняя ночь минула. Теперь уже, когда рассвело, наши истребители способны атаковать немецких летчиков повсюду, не ожидая помощи прожектористов.
Выждав еще немного и видя, что посты ВНОС не доносят о появлении новых целей, я принял решение объявить отбой тревоги. Позвонил об этом В. П. Пронину.
Через несколько минут из репродукторов донеслось: «Граждане! Первый массированный налет немецко-фашистской авиации на Москву отражен нашими летчиками и зенитчиками. Опасность миновала!»
Циркулярно соединившись со всеми командными пунктами частей, приказываю:
— Положение номер два. Командирам частей назначить дежурные подразделения. Аэростаты выбрать. Артиллеристам, пулеметчикам и прожектористам почистить боевую технику, подготовить боеприпасы. Истребителям быть готовыми к перехвату и уничтожению вражеских разведчиков.
Первый налет явился серьезнейшей проверкой готовности всех звеньев противовоздушной обороны столицы к выполнению своих боевых задач. В ходе отражения атак вражеских бомбардировщиков нам пришлось пережить и трудные минуты, когда на командный пункт поступали донесения о сброшенных на город бомбах, о возникших пожарах, и радостные, когда нам сообщали о сбитых самолетах противника. Значит, способны мы громить сильного неприятеля, наводившего ужас на жителей многих городов Европы.
Успешному отражению первого и последующих налетов вражеской авиации в очень большой степени способствовала надежная работа связи. Все основные ее направления действовали безотказно. А если и появлялись временные нарушения, связисты оперативно устраняли
[50]
их или мгновенно находили обходные пути для связи с нужным полком.
Радиопередающий центр штаба корпуса находился не в подземном бункере, а на поверхности земли, в обычном домике. Мы располагали несколькими радиопередающими центрами, вынесенными в разных направлениях из Москвы. Это обеспечивало устойчивость радиосвязи с частями даже в том случае, если бы один из них вышел из строя. К счастью, этого не произошло.
В ходе напряженного боя мы не имели возможности получать подробные данные о моральном состоянии людей в частях. Но о благополучном положении дел можно было судить, по результатам их боевой работы. Как потом свидетельствовали политические донесения, случаев малодушия, трусости не было ни в одном из полков, хотя нередко на позициях создавалась сложная обстановка.
Итак, тревожная ночь позади. Воины ПВО с честью выдержали экзамен на боевую зрелость. Зенитчики, прожектористы, представители других родов войск отлично справились со своими обязанностями. А ведь для большинства из них этот налет был боевым крещением.
В числе летчиков-героев — участников этого боя мне хочется назвать капитана Константина Николаевича Титенкова, командира эскадрильи 11-го истребительного авиационного полка. В короткой ожесточенной схватке, проведенной в лучах прожекторов, он уничтожил флагмана одной из групп бомбардировщиков. Как выяснилось позже, его пилотировал опытный летчик в звании полковника.
К. Н. Титенков
Возвращаясь на аэродром, капитан Титенков увидел, что два наших истребителя атакуют еще один вражеский самолет, Константин Николаевич не мог не вступить в бой. Совместными усилиями капитана К. Н. Титенкова, лейтенанта В. Д. Лапочкина и младшего лейтенанта В. В. Бокача был уничтожен и этот бомбардировщик.
В моей памяти Константин Николаевич Титенков, погибший осенью 1941 года, остался энергичным, смелым и очень скромным человеком. Командиру-коммунисту было присуще высокое чувство личной ответственности. Оно, в частности, нашло очень яркое выражение в его письмо к жене и дочери.
«...Относительно осторожности, о которой ты говоришь, это правильно, — писал Константин Николаевич. —
[51]
Только не в том смысле, как ты это понимаешь. По-моему, быть осторожным — это сейчас значит быть смелым, решительным и, главное, ответственным за судьбу нашего государства».
Нельзя не назвать имя коммуниста старшего лейтенанта Петра Васильевича Еремеева. При отражении первого налета в ночь на 22 июля он атаковал бомбардировщик противника в непосредственной близости от зоны заградительного огня зенитчиков. Его не остановило яростное сопротивление неприятельского самолета. Еремеев даже не заметил, что получил легкое ранение в голову. Он продолжал атаковать врага и добился победы. А когда приземлился и ему сделали перевязку, вновь поднялся в воздух.