Он громко вздохнул.
— Все это так, но я связан с этой семьёй, и поэтому мне нужна твоя помощь, я могу идти против желаний Фиаметты не больше, чем ты можешь идти против желаний своего короля.
— Это просто смешно, ты же не раб, — отрезала я. — Ты лишь пользуешься этим как прикрытием, чтобы не делать того, что нужно.
Бранд подался вперед, приподняв одну бровь так, что она едва не касалась линии роста волос.
— Ты проходила испытание с Богиней-матерью? Должна была, раз ты Эндер.
Я нахмурилась.
— Конечно, проходила. И что с того?
Он положил свои огромные ручищи на стол.
— Тогда ты клялась поддерживать свою семью во всем, клялась в этом своей жизнью и обещала подчиняться своему королю во всем, что бы он ни попросил.
Вот, червивое дерьмо и зеленые палочки, что я могла ответить на это? Я не клялась ни в чем подобном. Богиня-мать помогла мне снять блок, который Кассава наложила на мои способности, и отправила обратно.
Должно быть, я долго молчала.
Пета выпустила в меня когти.
— Замарашка.
Я прочистила горло и покачала головой.
— Нет. Богиня-мать не заставляла меня присягать никому.
Бранд взглянул на свою жену, которая не сводила с меня глаз.
— Тогда ты, — тихо сказала она, — в особенном положении. Ты не связана теми же узами, что и другие Эндеры. Бранд не может помочь тебе, именно поэтому ты ему и нужна. Но могу я. Я не Эндер и не связана нерушимыми узами.
Бранд охнул, будто она пнула его по яйцам.
— Смоук, мы уже обсуждали это. Я не хочу, чтобы ты впутывалась в это. Фиаметта вот-вот взорвется, и я не хочу, чтобы она считала тебя врагом.
Смоук счищала с тарелок остатки еды.
— Наша королева постоянно на грани. Такова ее природа. Она как вулкан, который постоянно грозит извержением.
Я встала, отодвинув назад стул, в голове крутились вопросы, в особенности один.
— Почему вы оба помогаете мне? Я убила четырех ваших Эндеров.
Ну вот, теперь я это произнесла вслух.
— А убила ли? Где же тогда тела, Терралинг? — Смоук впилась в меня взглядом, и я увидела острый ум, скрытый сдержанными движениями и хрупким телосложением. — Если нет тел, как доказать, что это ты их убила?
Странно, но она была права. Не было доказательств, если не было тел. Но мне показалось, было ещё что-то кроме того, что она сказала.
— Что случилось с телами? Или ты пытаешься сказать, что они не умерли?
Отсутствие смертей означало бы отсутствие наказания. Мне лишь нужно было найти тела.
— Я была там как одна из помощников Смита. Те четыре Эндера мертвы, Ларк.
Мне пришла именно эта мысль.
Она продолжила:
— Но их тела поспешно бросили в Шахту. Без похорон.
— Словно скрывали что-то, — сказала Пета. По спине пробежала дрожь, и я передернула плечами, чтобы избавиться от этого ощущения. Я подумала точно так же. Единственной причиной сразу же сбросить тела в Шахту могло быть сокрытие чего-то. Например, как они умерли.
Что было бессмысленно, если я была тем самым человеком, который убил их, неужели они хотели скрыть улики?
Смоук вытерла руки о штаны.
— Пойдем, пройдемся вместе, так мы сможем обсудить, что сделать в первую очередь.
Бранд медленно встал.
— Вы обе будьте осторожны. И возьмите белье для стирки или ещё что-нибудь, что хоть как-то спасет ее выход из дома от разоблачения.
Это было верно подмечено, предполагалось, что я буду помощницей во время своего пребывания в Шахте. Смоук указала на плетёную корзину, доверху забитую бельем.
— Ларк, возьми корзину. Я возьму камни.
Я сгребла корзину, а Пета прыгнула в нее, устроившись сверху, как маленькая кошачья королева. Смоук собрала четыре гладких плоских камня, идеально подходящих, чтобы взять в руку и использовать для выбивания грязи из белья.
Она подошла к мужу и слегка коснулась его губ своими. С удивительной для размера его рук нежностью он погладил ее лицо. Я почувствовала, что стала свидетельницей чего-то личного, не предназначенного для моих глаз, когда они прошептали друг другу слова прощания.
— Будь осторожна, моя милая смутьянка, — тихо произнес он.
Мы вышли из дома и молча направились в другую сторону пещеры. Вокруг нас стоял людской гул, жизнь Саламандр продолжалась в ежедневной рутине. Но, надо отдать им должное, они были счастливы. В противоположность той атмосфере, что я видела в Глубине, где Ундины боялись даже разговаривать, не то что смеяться или петь.
Я прижала плетёную корзину к бедру, и она приняла форму моего тела. Пета покачивала головой в такт моим шагам, зорко осматривая пещеру. Вдруг она подняла голову, вытянув шею и округлив глаза.