— Проклятие, ты и вправду дитя Духа, да?
— Откуда ты знаешь? Откуда ты вообще знаешь про Дух?
Она замешкалась, и я видела в ней борьбу, пока она пыталась сопротивляться потребности помочь мне больше, чем нужно. Я чувствовала ее эмоции где-то на задворках сознания. Беспокойство, сожаление и неуверенность.
Так нежно, как могла, я положила руку ей на спину.
— Я не выдам твоих секретов, Пета.
Она сверкнула глазами, взглянув на меня.
— Дитя Духа был моим первым подопечным много лет назад. Я последний фамильяр, из всех, кто когда-либо присматривал за такими как ты. Думаю, поэтому Богиня-мать назначила меня твоим фамильяром.
Я и не думала, что задержала дыхание, когда громко выдохнула.
— Тогда ты действительно сможешь мне помочь.
— Думаю, да, — в голосе снова появилась неуверенность. — Но ты должна понять, что он был полностью обучен, а меня послали к нему котёнком. Я знаю, на что он был способен, но не знаю, как он это делал.
Я без раздумий сгребла ее и прижалась к ней лицом. Я не представляла, сколько во мне было страхов, пока Пета не сказала, что может меня наставлять. Я задержала ее у своих закрытых глаз, и она замурлыкала.
— Я так рада, что ты здесь, — прошептала я. — Не важно из-за чего.
Она облизала своим жёстким языком мою щеку.
— Да, я здесь, замарашка. Но если ты хоть кому-нибудь скажешь, я исцарапаю твоё лицо на тесёмки, пока ты будешь спать.
Улыбнувшись, я закинула ее себе на плечо, она вонзила когти в мой жилет, чтобы сохранить равновесие.
Я знала, куда хотела пойти сначала. Моей единственной зацепкой были слова Смоук.
— Пета, нам нужно пойти к целителям.
— Ты в своём уме? — забота в ее голосе и беспокойство, передавшееся от нее ко мне, были трогательными.
— Нет, мне просто... Мне нужно увидеть, где их лечили. Где они умерли. Там может остаться зацепка о том, что случилось.
Она подняла подбородок.
— Тогда идем.
Открыв дверь, я прислушалась на мгновение. Дом был тих, и я выбралась из комнаты, остановившись в гостиной, чтобы взять копье. С моей удачей, оно может мне пригодиться, хотя все кругом и спят.
Мы выбрались в основную пещеру, где тишина была такой пугающей, словно в тени нас ждал настоящий призрак. Световые трубы стали тусклыми, поставляя в пещеру лишь лунный свет, придавая этому месту ощущение странной иллюзорности.
Пета принюхалась.
— Я никогда не бодрствовала ночью внутри горы, это отличается ото дня.
— Словно что-то нас поджидает, — сказала я, а она сильнее впилась когтями.
— Замарашка. Это не те слова, которые стоит произносить вслух.
Я подумала о Шраме, и мне стало интересно, сколько ещё осталось огненных змей.
Я побежала рысцой, направляясь к мосту, под которым весело пузырилась лава.
— Почему нет?
— В Шахте есть существа, с которыми даже королева не хотела бы встречаться. Чудовища из прошлого, спящие под лавой.
— Например, огненные змеи.
— Да, как они. И другие. Другие, с которыми я не имела неудовольствия встретиться. Существа, в сравнении с которыми Глубина покажется игровой площадкой, а Край — Раем.
— Чудесно.
Мы добрались до моста и спешно пересекли его, потому, что меня подгонял жар. Моя кожа была такой сухой, что покрылась маленькими трещинами. Скоро они вскроются и закровоточат, так сильно мне была необходима влага. Возникли мысли о Глубине, и внезапно возвращение туда уже не показалось таким страшным.
— Нам сюда, — Пета дернула одной лапой, словно стряхивая капли воды. Я побежала в тоннель и сразу же остановилась. Коридоры, которые освещались днём, были темными, на стенах не было ни одного фонаря, ни огонька, чтобы осветить нам дорогу.
— Пета, насколько хорошо ты видишь в темноте?
— Мне нужен хотя бы проблеск света. Даже я не могу видеть в полной темноте.
Я вернулась в основную пещеру. Мы были недалеко от квартала холостяков.
— У Кактуса сможет быть что-нибудь, что может нам пригодиться, например, факел.
Петы кивнула и побежала к дому Кактуса. Его дом было легко найти по окружающим его кучам хлама и мусора. Я откинула ботинком несколько вещей в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить в качестве факела, но бросила эту затею и зашла в его дом. Растения склонились ко мне. Я потрогала молодой бамбук, росший из земли. Если я оберну его конец тканью, он вполне подойдёт как факел.
— Прости меня, — прошептала я, доставая копье и срезая стебель у самой земли. Он отрастёт снова, но даже при этом, мне было жаль срезать его. Обыскивая дом на предмет какой-нибудь ткани или скатерти, я поняла, что стою на пороге его спальни.
Пета покачала головой, встретившись со мной глазами.
— Не заходи туда, замарашка. Тебе это не понравится.
Как будто это могло меня остановить. Я медленно толкнула дверь. Кактус растянулся на кровати, его грудь мерно вздымались и опускалась вместе с его глубоким дыханием. Я втянула воздух.
Рядом с ним лежала Мэгги, ее буйные локоны разметались по подушке, она тоже было обнажена, ее форма валялась на полу, словно она скинула ее там, где стояла.
— Дерьмо, — прошептала я, хотя и знала, что они не проснутся. — Я не хотела избить его девушку.
Что объясняло, почему он не обернулся, когда уходил. Я отказывалась что-либо чувствовать, отказывалась признать боль от того, что из всех людей он выбрал именно Мэгги, чтобы спать с нею. Я наклонилась и взяла одну из его рубашек с пола и обернула ее вокруг бамбука. Часть меня надеялась, что это была одна из его любимых.
— Ты расстроена, замарашка? — спросила Пета.
— С чего бы мне расстраиваться? — действительно, и с чего? У меня на него не было никаких прав, кроме дружеских.
— Потому что он поцеловал тебя сегодня, и я почувствовала, как много ты значишь для него. Это предательство. Почему это не должно тебя расстраивать?
— А я поцеловала Эша. Никто из них не является моим любовником, приятелем, или кем-либо вроде того. Друзья, вот и все, — слова получились жёстче, чем я планировала, и я выдохнула. — Хорошо, может быть, это меня несколько настраивает, но я не могу удивляться. Кактус живёт здесь, это его дом.
— Но он хочет сбежать, — напомнила она.
Я оставила мирно спящих Кактуса и Мэгги и пошла назад тем же путем, что мы пришли.
— Да, хочет. Что не означает, что он не будет наслаждаться тем, что здесь есть.
Я пошла к мосту и встала на краю, опустив факел поближе к реке жидкой смерти. Не успел он прикоснуться к ее поверхности, как вспыхнул. Я шагнула назад, подняла факел наверх и пошла к проходу. Оказавшись в темноте, факел не дал столько света, как мне бы хотелось, но Пета хихикнула.
— Так я могу видеть. А твой факел не будет светить вечно, так что нам нужно поторопиться.
Понимая, что она права, я побежала за ней, поворачивая и разворачиваясь, пока не оказалась перед комнатами целителей. Она привела нас прямым маршрутом, и комнаты оказались не так далеко, как казалось раньше, когда другие вели меня сюда.
Выгравированный на обеих створках двери посох Асклепия поблескивал в свете факела. Из-за мерцающего пламени змея на нем выглядела скорее как огненная змея, нежели любая другая рептилия, это я могла сказать точно, повстречав ее лично. Я притормозила и положила руку на дверь, практически ожидая, что меня поймают. Но она с лёгкостью отворилась, и я вошла внутрь, быстро закрыв ее за собой. Засунув факел в выемку на стене, я огляделась, подмечая устройство комнаты.
В комнате не было пациентов и каких-либо пятен крови, которая могла быть разлита. В стены комнаты была встроена столешница, на которой лежали медицинские приспособления. Скальпели, ножи, мази и травы от различных недугов; бинты, повязки и лонгеты располагались тут же рядом, готовые для немедленной помощи. Но ничего, что мне было нужно.