– Приступай, Смоук. Если так я исцелюсь быстрее, то приступай.
– Покрывало будет готово через час. Отдыхай и не шевелись ни в коем случае, – сказала она и вышла, я услышала, как стихли ее шаги. Обычные домашние звуки казалось размытыми, они отдавались в ушах словно жужжание пчел в улье. Пета застыла.
– Ларк, он идёт.
– Кто? – пробормотала я, от сильной боли клонило в сон, и мне тяжело было бороться с этим. Пета опустила голову, протяжно зашипела, и ее глаза закрылись.
Послышались шаги, звук открывающейся двери, и в поле зрения попал уголок черного плаща.
– Дорогая Лакспер, эта стерва отыгралась на тебе, правда?
Он сел на корточки, чтобы смотреть мне в глаза, хотя мантия все еще скрывала от меня его лицо. Я не знала о нем ничего, кроме того что он мужчина и частично повинен в моей порке. Если бы он не забрал бумаги, я бы смогла доказать, что раны Эндеров не были смертельными. Что я их просто ранила, но на этом всё.
Боль развязала мне язык.
– Что ты сделал с моей кошкой?
– Она спит, как и все здесь. Знаешь ли, Саламандры – до глупости гордый народ. Они думают, что внутри своей маленькой горы они в безопасности. Но скажу тебе по секрету... это не так. У них есть враги. Огненные змеи страстно ненавидят их.
– Это ты сделал их врагами, не так ли?
Он подмигнул мне.
– Ну может быть, самую малость помог этому случиться.
– И это ты заставляешь Саламандр спать.
Он кивнул рассмеявшись.
– Да, это заставляет королеву нервничать. И конечно, это я тот, кто прикончил тех Эндеров. Наверное, ты уже догадалась.
Я несколько раз моргнула, не в состоянии кивнуть.
Он засмеялся и склонился ко мне.
– Ты мне нравишься, Лакспер. Всегда нравилась. Я бы хотел доверять тебе.
Он протянул руку и прикоснулся к моему носу. На его среднем пальце был рубин насыщенного красного цвета в серебряной оправе. От него, извиваясь словно живые, исходили сияющие линии силы. Это могло быть только одно – камень контролирующий силу огня.
– Милое колечко, мамочка подарила? – выплюнула я.
– На самом деле, так и есть. Она была потрясающей женщиной, – он убрал руку и склонил голову набок. – Ты уйдешь после этого небольшого фиаско?
Я раздумывала, есть ли смысл лгать ему. Ради чего мне оставаться? Фиаметта объявила, что Эш и я можем уходить, а Кактус и Пета тоже свободны в передвижениях, насколько я поняла. Я смутно припоминала, что Белладонна попрощалась. Сказала, что нужна в Крае. Нет нужды упоминать, и все же скажу, что я хотела прикрыть свой зад на случай, если что-то меня задержит.
– Если меня не схватят за руку, то да, я уйду, как только излечусь, – пробормотала я.
– А, чудесно, просто чудесно. Тогда ты оставишь Фиаметту мне. Мне это нравится. Извини за мост. Я был зол из-за того, что ты помогала Фии – кстати, мне понравилось, как ты назвала её – наводить здесь порядок. Я не могу допустить этого, да и как бы я мог?
У меня разбух язык, и всё, чего я хотела – это вода. Много холодной воды.
– Воды.
– О, конечно. Вот.
Он протянул руку, и в его ладони появилась вода, чистая, словно только что сбежала с горной вершины. Он приблизил руку к моему рту, и я на какое-то время засомневалась, гадая, что стоит за показной добротой. Но внутри горел огонь, пожирая всю влагу так быстро, что я думала, что не перенесу этого. Он наклонил руку и вода заструилась прямо мне в рот, и я пила, пока сама не отвернулась, сказав:
– Достаточно.
Он встал, сделал шаг в сторону, а потом остановился.
– Могу ли я высказать предположение, Лакспер?
Я уставилась на него, гадая, неужели он действительно спрашивал. Весь разговор выглядел так, словно он просто хотел поговорить. Что было, по крайней мере, странно.
– Только если назовешь своё имя.
– О да, все хотят знать мое имя. Ты можешь называть меня Черный Дрозд. Принимая во внимание мой черный плащ.
Я задавалась вопросом, что делать. Он – Ундина, с кольцом, дающим ему силу Саламандры. Как, черт возьми, я должна остановить его? Да и хотела ли я этого?
– Я тебя видела, когда была в Глубине? – выпалила я, пытаясь соотнести его хоть с чем-нибудь. Он покачал головой.
– Мы встречались, Лакспер, и ты мне нравишься. Но ты никогда и ни за что не догадаешься, кто я.
Он хлопнул ладонью меня по спине, вдавив пальцы в раны, из которых потекла кровь. Моя спина изогнулись, и я закричала, когда он стал вдавливать пальцы глубже.
– Я делаю это ради тебя. Ты ещё поблагодаришь меня. И если ты и хочешь кого-то обвинить, то обвиняй Богиню-мать. Это она приказала мне исцелить тебя, вот единственная причина, почему я стараюсь для тебя. Я ей поклялся.
По крайней мере, я думала, что он сказал именно это, я с трудом могла его расслышать сквозь собственные вопли. Казалось, его пальцы проникали сквозь мои мышцы до самых костей, скользили вдоль позвоночника.
Я даже не могла дать отпор. Тело с ужасающей силой сотрясалось в конвульсиях. Накатила волна непереносимой боли, лишившей меня возможности дышать, думать или ждать что-то, кроме следующего удара сердца и даже мечтать, чтобы пытка когда-нибудь закончилась.
Так же внезапно, как и прикоснулся ко мне, он убрал руку, наклонился ко мне и прошептал на ухо:
– Мне жаль, твоя спина больше не такая красивая, как раньше. Я не могу исцелить то, чего больше не осталось, Фиаметта оставила от нее не так много, – он прижался щекой ко мне. – Уходи завтра же, Лакспер. Или я заставлю тебя мечтать о лавовой плети снова.
Он поцеловал меня в щеку и исчез, взмахнув плащом.
Я встала и сделала несколько шагов, перед тем как осознала, что делаю. Застыв на месте, я подняла руки. Раньше левую руку страшно жгло, теперь я не чувствовала боли.
Позади меня взвыла и спрыгнула на пол Пета, топнув крошечными лапами, словно была в обличье барса.
– Ларк, твоя спина, она исцелена. Как такое возможно. Что случилось?
Повернувшись к ней, я качнулась и помотала головой.
– Человек в черном плаще.
– Тот, кто пытался обрушить под тобой мост? Это же бессмысленно.
Я прислонила руку к своей голове.
– Точно.
Ослабленная и измотанная поркой и последующим исцелением, я снова легла на кровать.
– Пета, иди к Кактусу и Эшу. Скажи им, что мы уходим, как только я проснусь.
Она кивнула и я закрыла глаза, поэтому, вероятно, мне показалось, что она лизнула меня шершавым языком в лоб.
Я погрузилась в такой глубокий сон, что поняла, в этом виновно не истощение или боль. Нет, это было что-то большее.
Я чувствовала ее прикосновение и раньше и хорошо его помнила.
Со мной хотела поговорить Богиня-мать. Что было весьма кстати, ведь у меня была к ней пара вопросов.
Глава 20
– Лакспер.
Всего одно слово, и оно дрожью прошло по моему позвоночнику, мощь, с которой она произнесла каждый слог, имела первобытные корни. В голосе не слышалось теплоты, как прежде. Она призвала меня, и я должна была ответить.
Моргнув, я села. Мы находились в Крае, среди исполинских секвой, слегка колышущихся из-за бриза. Низкие облака проплывали сквозь ветви деревьев, но в отличие от обычных белых облаков, распадались на бледно-сиреневые фрагменты, которые, казалось, оставались повсюду. Богиня-мать стояла под самым большим деревом в лесу, которое охватывало не меньше, чем пятнадцать футов с каждой стороны от нее. Насыщенный красно-коричневый цвет ствола гармонировал с нежным кремовый цветом ее одеяния и длинными светло-золотистыми волосами, на тон светлее моих. Меня всегда немного смущало, что она являлась ко мне в образе моей собственной, давно уже покойной матери.
Я склонила голову.
– Матерь.
– Дитя, ты спасла Эша от смерти. Молодец.
Она коснулась рукой моей макушки.
У меня на языке вертелось множество вопросов, и я пыталась понять, с чего начать.