— А каким спортом ты занимаешься?
— Так, иногда в футбол играю.
— Слушай, у тебя такие мышцы, что мне и не докопаться… Халат мешает. Давай-ка его снимем.
Я останавливаю ее руки.
— У меня под ним ничего нет.
— Ах, какие мы стеснительные! Знаешь, мне уже приходилось видеть голых мальчиков со спины. Устраивайся поудобнее, Джек!
Она откидывается назад и стягивает с себя блузку. Теперь на ней только лифчик.
У меня перехватывает дух. Ну и ну. Все происходит слишком быстро, а педаль тормоза что-то не нащупывается.
Райли снимает с меня шелковый хитон. Если захотите, приятель, посмотрите в словаре, только потом, не сейчас. Сейчас обстановка слишком пикантная для того, чтобы отвлекаться на словарь. Райлины руки скользят у меня по спине. Она мажет ладошки массажным маслом. Кругами растирает мне лопатки. Склонилась надо мной. Светлые пряди щекочут спину. Пульсирует джаз.
— Отпусти, — шепчет Райли.
— Что?
— Напряжение. Постарайся расслабиться. Слушай музыку. Вытяни руки над головой.
Вытягиваю руки.
— Хорошо. А теперь закрой глаза и расслабься.
Закрываю глаза. Позади безумные, трагические, немыслимые двенадцать часов. Мне нужно человеческое участие. Может быть, не такое горячее, но, в конце концов…
— Так-то лучше, — хвалит меня Райли. — Глаза закрыл? Послушный мальчик. Выдам тебе маленький секрет. Когда ты задремал на площадке, я подошла и как следует тебя рассмотрела. Ты был такой красивый. И во сне выглядел так невинно. Поэтому я тебе поверила.
Слезает с кровати. Делает джаз погромче. Глаза у меня закрыты. Слушаю музыку. Стараюсь особенно не думать.
Ты это заслужил, твержу я себе.
— Вытяни руки еще немножко, — просит Райли. — Это специальный прием, чтобы расслабить плечи.
Она сидит в изголовье и тянет меня за запястья. Внезапно я чувствую прикосновение металла.
Клац!
Глаза открываются сами собой. Пытаюсь вырвать руки. Райли приковала меня наручниками к спинке.
Она издает утробный рык. Такого как-то не ожидаешь от благовоспитанной ученицы «Дрерли», живущей на улице Сентрал-парк-уэст. Триумфальный рев. Словно хищник, поймавший отличную добычу.
Выворачиваю шею, чтобы поглядеть на нее.
Это уже не Райли. Она во что-то превращается. Кожа зеленеет. Глаза сужаются. Растут клыки.
Я слышу собственный умоляющий голос:
— Ты кто? Я тебе ничего не сделал! Отпусти меня!
Она обдумывает мое заявление. Клыки поблескивают. Язык свисает изо рта на четыре дюйма. Райлиподобная тварь склоняется ко мне. Шипит:
— А говорят, я никчемный горм. Говорят, иди охоться в одиночку. Теперь поглядим, кто тут никчемный. Самого принца поймала. И никто мне не помогал. Вот он. Связанный, полный кровушки, совсем готовенький, приходите-берите.
Наклоняется над кроватью. Кусает меня за ногу. Острая колющая боль. Кричу. Меня еще никогда не ели заживо. Изо всех сил стараюсь вырвать руки из наручников. Руки немного подаются, но не сильно. Спинку не сломать. Я сильный, но стальная труба сильнее.
Райли смотрит на меня и ухмыляется.
— Никуда ты не денешься. Просто хотела сама попробовать королевской крови. Сладенько. Ну что, дать тебе последний шанс? Говори. Где он?
Я тоже смотрю на нее. Заставляю себя сосредоточиться. «Последний шанс» — это звучит зловеще. Выдавливаю:
— Кто? «Он» — это кто? Или что?
Тварь наклоняется. Когти у нее — как кинжалы. Полосует мне спину. Опять кричу. Джаз все заглушает.
— Скажи мне, — шипит она. — Тебе все равно конец. Весь вопрос в количестве боли перед вечной тьмой. Я могу выдать тебя им, получить награду и пойти своей дорогой. Но я хочу большего, а что хорошо для меня, хорошо и для тебя. Так что я спрашиваю во второй раз: где он?
Гляжу в желтые глаза. Бессердечные. Бездушные. Думай, Джек. Время уходит.
— Я хочу тебе помочь. Но не могу сказать тебе, где он, если не знаю, что это за «он». Честное слово, я представления не имею, что происходит. Так что если ты мне объяснишь…
Замолкаю. Райли этим не купишь. Опять дергаю наручники. Руки почти удается освободить. «Почти» не считается.
Мне бы какой-нибудь смазки… Возможность только одна.
Моя кровь. На спине ее полно. И на ноге. Никакого толку. Вдавливаю темный металлический браслет от часов в кожу правого запястья. Грубые кромки металлических звеньев врезаются в гладкую кожу. Больно. Нельзя показать этой твари, что я делаю.
— Проваливай ко всем чертям, — говорю. — Я тебя не боюсь.
— Все черти сами к тебе придут, — заверяет она меня. Наклоняется еще ближе. Не самое душистое дыхание на свете. — Знаешь, что с тобой сделают, чтобы разговорить? Свежевание нервов. Такого даже я не делаю. Но я это видела. Люди визжат, будто их пожирают заживо. Длится часами. Все-все расскажешь, как миленький. Расскажи сначала мне. Я убью тебя прямо сейчас. Скажу, что ты пытался сбежать. Избавлю тебя от нескольких часов пыток. Это твой единственный шанс. Где он? Где Пламенник?