Как-то после работы притиснул её в угол. Катька оттолкнула его, пригрозив:
— Мужу скажу, будешь приставать.
Семён отстал, но зашёл с другого краю.
Катька любила наряжаться. Он нет-нет да всунет в руку какую-либо безделушку: серёжки простенькие, перстенёк дешёвый, модную заколку или костяной гребень. Пустячок, а приятно.
— Не надо, — отнекивалась она. Но брала.
— Иди, пригуби с устаточку, — предлагал ей всегда после рабочего дня Семён и сыпал в руки конфеты.
Один раз Катька с ним выпила. Потом и сама в отсутствии Семёна стала «причащаться» кагором.
Однажды Семён сказал ей:
— Катюша! Принеси завтра из дома картошечки. Гости будут.
Она не стала спрашивать, что за гости. Но картошки принесла и стала поглядывать, кто же прибудет. Наверное, нужные люди, какое-то начальство, раз Семён так старается, наводит порядок в бумагах, в помещении, суетится.
Прибыли гости, два мужика — плотный, коренастый, этакий гриб боровичок завсельпо Пал Петрович и директор магазина,
от которого работала палатка, Валерий Григорьевич, высокий и нескладный, с длинным худым лицом.
Семён не знал, как расшаркаться, куда усадить, как изогнуться… Пал Петрович посмотрел товары, проверил бумаги, наморщив лоб и сдвинув брови, держа в конопатой руке цветной карандаш, но так и не воспользовавшись им.
— Может, перекусите, — бегал вокруг проверяющих Семён. — У нас тут картошечка своя есть. Поджаренная, на маслице, грибочки солёные из погребочка… Катюша принесла. До дома недосуг бегать — здесь кормимся… Перекусите, устали, должно быть, проверямши ходить…
Начальство для прилику отказывалось, одной ногой собираясь уходить, а другой задерживаясь.
— Картошечку счас на примусочке подогреем, — продолжал гнуть свою линию Семён, — огурчика солёного отведаете. Или ещё что. До «Чайной» вам эвон сколько топать…
— И то правда, — Пал Петрович промакнул приплюснутый боксёрский нос платком. Приладил жёсткие рыжеватые волосы на круглой голове, повторил: — Дело говоришь…
Его студенистые глаза буравчики с пристрастием оглядели Катьку. Судя по всему, он остался доволен видом молодой продавщицы — опрятна, расторопна, сдержана — и шмякнулся на стул в подсобке. За ним уселся на табурет и Валерий Григорьевич.
Сгоношили на стол. «Чем Бог послал», — сказал Семен и взял коньяку лучшей марки, порезал колбасы копчёной, селёдку-залом пристроил. Икорки нацарапал из банки. Раздобыл где-то лимон, боржоми поставил и ко всему этому присовокупил бутылку водки и тарелку жирного палтуса. Он мог и добавить закуски, но фанерная столешница не могла вместить всего.
Был обеденный перерыв. Семён выпроводил последнего посетителя, и, не зная, долго ли задержатся гости, на всякий случай кнопкой снаружи на двери пришпилил бумажку: «Буду через час». Закрыл дверь на ключ и шмыгнул в подсобку.
Пригласили за стол и Катьку.
После третьей рюмки, отдуваясь и вытирая обильный пот с рыжего, видать сильно конопатого в молодости лица, Пал Петрович поучал, разомлев и подобрев, Семёна:
— Ты, Семён, учись торговать. Раз тебе поручили торговую точку, значит, доверяют. Торговля кажется делом несложным: взвесил — получил деньги и гуляй, Но многим оно не под силу. Здесь кумекать нужно… Не гнушайся — заходи, посоветуем, подскажем, поможем, если надо…
Он многозначительно посмотрел на Семёна.
— Вот истинно отец вы наш родной, Пал Петрович, — без остатка выжимал из себя подобострастность Семён. — Как без вас… Не оставляйте уж без помощи…
— Нос не дери, — вставил слово Валерий Григорьевич. — Ты человек, и мы люди, человеки…
— Да что вы! Вы не сумлевайтесь. Вы — нам, а как мы без вас… — тараторил Семён, совершенно не заботясь о смысле сказанного, полагая, что всё и так понятно.
— А ты, девушка, слушайся начальства, — внушал Валерий Григорьевич Катьке на прощание, беря её за руку. — Будешь, как сыр в масле кататься…
Когда гости ушли, Катька убрала со стола. Вошёл Семён, провожавший начальство, обхватил её сзади, прижал к столу и прошептал горячими от выпитого и возбуждения губами в ухо:
— Скоро нам премию дадут…
Катька задержалась в его объятиях дольше, чем позволяли приличия, но потом, зардевшаяся, сняла вороватые руки завмагазином с бёдер.
— Пусти. Вон уже стучатся.
Итоги работы торговых точек отмечали в сельпо, на соседнем рабочем поселке, в бывшей церкви, переделанной под клуб ткацкой фабрики. После торжественного собрания вручили особо отличившимся работникам прилавка денежные премии. Поблагодарили за доблестный труд, поздравили и отпустили.