— Дэн, первая коррекция курса! Обходим по дуге.
— Понял, выполняю!
Денис мельком оценил траекторию. Получалось, что они пройдут от вражеского флота менее чем в тысяче километров. Оптимальная дистанция для лазерного вооружения «триста пятых». Да и рой слабеньких малых ракет с тысячи километров довольно трудно перехватить. Если только они сумеют подойти так близко. Если толь…
Он чуть довернул нос корабля и дал сорок процентов тяги. Траектория на дисплее стала чуть изгибаться, обходя вражеские порядки. Такшипы разделялись на две группы, охватывающие вражеский строй подобно клещам. Это давало дополнительные шансы подобраться, рассеивая вражеский огонь, не давая ему сконцентрировать всю мощь в одном секторе пространства. Двадцать тысяч километров до врага.
А за их стеной Первый ударный вновь получал полновесные удары. Еще три попадания в «Гордость Лиги», почти в то же место, одно за другим. Теперь плазма пробилась достаточно глубоко, чтобы добраться до несущих конструкций. Линкор практически лишился возможности маневрировать. Любое сколько-нибудь значительное ускорение могло попросту переломить его пополам. Теперь гибель была лишь вопросом времени. Потеряв ход, корабль становился беззащитен, превращаясь просто в огрызающуюся огнем мишень.
Один сгусток угодил в «Деметру», приданный флоту крейсер. Он также не имел тяжелой брони, зачем она по большему счету полицейскому кораблю. Заряд пришелся немного под углом, насквозь пробив один из баков с рабочим телом. На месте попадания вспух невероятных размеров пузырь, и почти сразу обшивка лопнула, не в силах выдерживать чудовищное давление. Разогретый плазмой водород рванулся в космос. Динамический удар был столь силен, что полукилометровую тушу крейсера закрутило вокруг оси. Пробив бак, сгусток пронзил машинное отделение и серьезно повредил защиту реактора. Кое-как остановив вращение, «Деметра» с зияющей рваной пробоиной, начала торможение.
Еще два попадания в «Гордость Лиги». Опаленный, с разорванной обшивкой и снесенной антенной мачтой, линкор уже не походил на сияющего противолазерной броней красавца, каким был всего несколько минут назад. Изъязвленная оспинами пробоин броня, торчащие наружу лохмотья развороченных отсеков, обломок радарной мачты. Линкор еще боролся за живучесть, но полноценно вести бой, а тем более руководить флотом, был уже неспособен. Командование передали контрадмиралу Ричардсу на «Переславль». Несколько запоздалый ход. Флот уже потерял процентов сорок огневой мощи, и каждое новое попадание снижало ее еще больше.
— Вторая коррекция!
Теперь вспомнили и о них. Денис уже сообразил, что «эсминцы», каким-то образом несли и противокорабельное вооружение, и пресловутые дробовики. Чудовищная вооруженность для столь легких кораблей! Чем же они пожертвовали?
— Дэн, внимание, высунулись пять «эсминцев»! Всплески! Дробь!..
Тут же рявкнул голос комдива:
— Врассыпную!
На такой дистанции у них оставалось слишком мало времени для ухода. Секунд пятнадцать. Денис крутанул такшип на девяносто градусов и дал полную тягу.
— Десять секунд до пересечения. Дэн, выйти из конуса не успеваем! Повернись лбом!
Спереди такшип был бронирован лучше всего. Термозащита — слои керамики и металла, оберегавшие от жара при вхождении в атмосферу — служила еще и неплохой броней. По крайней мере, лучшей, чем пять миллиметров титанового сплава в остальных местах. Денис развернул такшип носом к подлетавшим зарядам и стиснул зубы в ожидании удара.
— Три секунды! Держитесь!
Им повезло. А вот четырем их товарищам не очень. Одному разворотило левую плоскость, а пилот, или не сообразив, или действуя машинально, дал полную тягу. Видимо «дробинка» повредила несущую конструкцию, но как бы там ни было, треть плоскости, вместе с левым маневровым двигателем оторвались, резко нарушив балансировку машины. Прежде чем пилот успел отключить двигатели, поврежденный такшип завертело, и следующую «дробину» он поймал в слабо бронированный борт корпуса. Траектория «дробины» перечеркнула оба двигателя, попутно превратив в кровавый пар бортинженера. Такшип, кувыркаясь, полетел дальше, с уничтоженными движками он не мог погасить вращение. И последние часы жизни экипажу обреченного кораблика предстояло провести в тошнотворно вертящемся титановом гробу. Отвлекаться на спасательную операцию не было времени.
Еще залп — еще три серьезно поврежденных машины. Такими темпами они просто не успеют подойти к рубежу открытия огня! Следующий залп вынес сразу пять машин. Ударная группа покупала жизнь флоту ценой собственных жизней. В их дивизионе остались неповрежденными всего три машины — меньше половины от первоначального состава. При столь плотной компоновке корпуса любой снаряд, пробивший броню, уничтожал что-нибудь важное, без чего вести бой уже практически невозможно. Очень сложно даже просто выжить.
— Полторы минуты до рубежа. Третья коррекция!
Каждую секунду они сближались на сто двадцать с лишним километров, обходя вражеский флот по пологой дуге. Ромашка щита, с расплывающейся, потерявшей идеальные очертания серединой, выглядела уже слегка вытянутым овалом. Еще несколько секунд и они смогут разглядеть корабли противника в оптическом диапазоне. Еще немного!..
— Фиксирую старт торпед! Девяносто три отметки.
— Заремба, насколько они нас опередят?
— На сорок секунд!
Ричардс принял правильное решение. Скопив торпедный кулак и четко оценив время подлета, он купил остаткам ударной группы шанс на выживание. Такое количество термоядерных взрывов зальет пространство ураганом электромагнитного удара и жестким излучением, перегрузит вражеские сенсоры и позволит ударной группе проскочить. Возможно, позволит — технический уровень аспайров во многом оставался неизвестным.
— Залп!..
Снова рябь приближающихся отметок, Десятки тысяч плазменных «дробинок» и всего тринадцать секунд до контакта.
Удар! Денис не почувствовал ничего. Просто свет померк, и по телу разлилась блаженная истома. И гулкий голос, зовущий его по имени. Божественный голос, не представимо прекрасный:
— Денис!..
Он со стоном втянул воздух и вскрикнул от пронзительной боли в груди. Похоже, удар был столь силен, что привязные ремни сломали ему пару ребер. Денис закашлялся, и внезапно мир перед ним окрасился в розовый цвет. Лопнули сосуды в глазах? Но краснота висела перед ним мелкими красными точками. Оказывается, он просто забрызгал стекло шлема собственной кровью.
Боль и тошнота начали отступать, медсистема скафандра уже работала, накачивая его препаратами, стягивая сломанные ребра, очищая кровь от токсинов.
Наушники вновь каркнули сиплым и наполненным болью голосом Стюарта:
— Денис, очнись!
— Очнулся.
В голосе навигатора послышалось облегчение:
— Слава богу, я боялся, что кроме меня никто не выжил. Командир и бортинженер молчат!
«Размечтался!» — Денис встряхнул головой, разгоняя остатки тумана, и посерьезнел.
— Временно принимаю командование! Навигатор, определи наше местоположение!
Сам он на секунду зажмурился, приводя в порядок голову и, открыв глаза, пробежался взглядом по экранам. Хреново-то как! «Дробина» попала в левую часть лобовой проекции, пробила броню, прошла через капитанскую рубку, резервный бак с рабочим телом и основательно повредила обмотку левого двигателя. Кроме того, тревожные огоньки горели на схеме возле левого оружейного отсека. Индикаторы его суматошно меняли цвет с красного на желтый и обратно — системе никак не удавалось определить степень повреждения. На всякий случай Денис заблокировал управление тремя размещенными там ракетами.
— Дэн, мы в семи тысячах от цели, отклонение траектории полградуса. Что с кораблем?
— Хреново. Командир, скорее всего, мертв.
Голос Стюарта предательски дрогнул:
— В смысле?
— Отсек разрушен. Еще у нас больше нет левого двигателя, и мы потеряли тридцать процентов рабочего тела.
— Корабль управляем?
— Сейчас проверю.
Такшип мог летать без одного двигателя. Изменяемый вектор тяги главных, плюс два маневровых двигателя на концах «крыльев» позволяли вполне уверенно держать курс одним маршевым. Беда была в другом. Денис не знал, насколько повреждены конструкции корпуса. Тяга левого маневрового двигателя вполне могла разорвать ослабленные попаданием шпангоуты. И тогда конец: летать на одном основном и одном маневровом движках, расположенных на одной стороне, — задача невыполнимая. Корабль просто закрутит.