— „Два первый“, это „два третий“, цели получены.
— Удачи, „два третий“, — уделил ему толику внимания комбриг.
Денис мысленно помахал командиру и переключился на внутренний канал:
— Навигатор, цели получены.
— Уже работаю, командир, — отозвался Стюарт.
— Как закончишь, скидывай траекторию Киму.
Денис наконец улучил секунду и посмотрел, что именно им предстояло разбомбить: поселок и промышленный район. Значит, „два четвертого“ нацелили на архипелаг. „Расплата“, имея мощность около двадцати мегатонн, выжигала все в радиусе пятнадцати километров. Двух таких зарядов должно было хватить, чтобы накрыть большую часть сельскохозяйственных угодий. А что не будет испепелено, то радиоактивные осадки надолго сделают непригодным для жизни. Атмосферные термоядерные заряды конструировали как крайнюю меру при подавлении сепаратизма. Настолько крайнюю, что сегодня их применят в первый раз. „И похоже, — мрачно подумал Денис, — что не в последний“.
— Траектория готова, командир!
— Пилот траекторию получил. Готов к старту.
— Старт! — Денис покрепче вцепился в подлокотники.
Стюарт обожал вход в атмосферу по крутым траекториям, когда перегрузки зашкаливали за рекомендованные летными наставлениями четыре грава.
Но, вопреки ожиданию, Ольсен довольно мягко развернул такшип маршевыми двигателями по вектору полета и дал щадящий импульс в один грав. Пока что все выглядело достаточно цивилизованно. Они гасили скорость ниже орбитальной, и коридор входа в атмосферу на удивление оказался пологим. Такшип проваливался вниз почти незаметно.
— Стюарт, ты не заболел? — ехидно спросил Денис.
— В смысле? — удивленно отозвался навигатор.
— Твоя траектория, приятель. Еще немного и она блинчиком отправит нас в космос.
— На тебя не угодить, командир. Балансировочный угол — двадцать два градуса. Считай, что я решил поберечь корабль. — С этими словами Бэйн обиженно отключился.
Пилот развернул такшип носом вперед даже раньше, чем их стало потряхивать в еле заметных признаках атмосферы. Стюарт и правда рассчитал очень пологую, щадящую траекторию входа. Но вот, наконец, такшип задрожал под первыми ласками набегающего воздуха, и Денис с сожалением закрыл внешние заслонки камер. Как жаль все-таки, что на военных судах не бывает иллюминаторов. Наверное, это очень красиво, когда за бронированным стеклом ты видишь яркие струйки омывающей обшивку плазмы. „Хотя, — усмехнулся Денис, — при таком пологом входе в атмосферу зрелище будет не отличить от увиденного изнутри гражданского челнока“. Сегодня Стюарт удивил даже его, хоть он и летал с Бэйном с самого начала. Похоже, начинала сказываться усталость, делавшая человека безразличным к постоянно грозящей опасности. Иного объяснения Денис не видел.
Такшип входил в плотные слои атмосферы, и перегрузка стала потихоньку расти. Сход с орбиты во все времена считался самой неприятной и даже опасной частью космических полетов. За шесть с половиной сотен лет тут мало что изменилось: космонавты точно так же ориентировали корабль, давали тормозной импульс двигателем и начинали свободное падение в океан атмосферы. И раскаленным метеором несясь к поверхности, гасили скорость банальным трением о воздух. На другие методы не хватало энерговооруженности кораблей. Увы.
Денис следил за быстро меняющимися на консоли цифрами высоты и скорости. Будь траектория входа более острой, они бы уже перешли на аэродинамический полет, а так они все еще летели, окруженные плазмой. И не было ни связи, ни обзора. На кой черт Стюарт выбрал именно эту траекторию? Впрочем, причин вмешиваться Денис не видел. Обстановка не требовала особой спешки, а более пологий вход обеспечивал экономию абляционного покрытия. Поэтому Денис решил не выговаривать другу, а немножко потерпеть.
И, едва приборы показали снижение внешней температуры до приемлемого уровня, он открыл линзы видеосистемы. Такшип шел на гиперзвуке над бескрайним южным океаном, замедляясь и опускаясь в тропосферу. Денис сразу же переключил все стены рубки в режим экранов, и заворожено замер в своем коконе. Во всей рубке из вещественного остался лишь ложемент с нависшей над ним консолью да входной люк за ним. А вокруг разливалась безбрежная синева. Со всех сторон. Океан снизу, небо сверху и ни единого облачка до самого горизонта.
Но долго блаженствовать Денису не дали. Почти сразу, из-за этого чистого горизонта выползла прицельная рамка сначала одной, а потом и второй цели. Значит, до них оставалось максимум пять минут полета. Вздохнув, Денис оторвался от созерцания синей глубины и вывел на консоль управление оружейными системами.