«Все всегда упирается в семью, — подумала Президент. — А у меня теперь таковой не имеется».
Клаудиа Кей познакомилась с Марком О’Коннором на стрельбище неподалеку от Армингтона, в каких-нибудь пяти милях от того места, где вскоре над его пустой могилой установят мемориальный камень. Клаудиа считалась в ту пору лучшим офицером полиции за всю историю штата Вашингтон, что и помогло ей выдвинуть свою кандидатуру в Палату Представителей. Марка, тогда еще молодого офицера Управления Разведки и Обороны, только что отозвали из Коста-Брава в Штаты, и в тот памятный вечер он и Клаудиа Кей случайно оказались в тире рядом. Несмотря на повышение в звании, которое сулила ему новая должность, Марк был крайне недоволен решением руководства и палил из своего 10-миллиметрового «галила» так быстро и с такой яростью, что пистолет у него в руке буквально раскалился. Годы спустя, став первой женщиной-президентом США, Клаудиа Кей О’Коннор уже имела самого надежного личного телохранителя в лице собственного мужа.
Проведя почти десять лет своей бурной молодости в качестве патрульного полицейского на улицах Сиэттла, президент О’Коннор усвоила на всю оставшуюся жизнь, как важно иметь при себе в трудную минуту преданного друга, каковым Марк и считал полковника Рино Толедо.
На лужайку перед Белым Домом приземлился «Мангуст», пронзительно взвыв двигателями, тугие струи воздуха от которых заставили кучку репортеров отойти на приличное расстояние, прикрывая куртками свое съемочное оборудование. В зал совещаний вошел Дуайт Олафсон, руководитель Администрации Президента, с папкой документов в руках. Эрл, агент СБ, приблизился к О’Коннор, осторожно коснулся ее плеча и, указав на свой «Сайдкик», зашептал ей на ухо:
— Мадам Президент, согласно инструкции о чрезвычайных ситуациях, мы должны эвакуировать вас из Вашингтона, а также кабинет министров и членов конгресса. За последний час сгорели еще три авиалайнера. После смерти вице-президента оставаться здесь слишком рискованно. Мы доставим вас в горы[15].
Снаружи охрана «расчищала» территорию от представителей средств массовой информации, игнорируя возмущенные возгласы репортеров, продолжавших стрекотать своими видеокамерами.
— Я ведь говорила тебе, Эрл, мне наплевать на инструкции. И не называй меня «мадам». Тебе не кажется, что отправляться в горы несколько преждевременно? К чему такая спешка?
— Мы изложим вам детали на борту «Мангуста», госпожа Президент. Здесь нас могут подслушать.
— Кто? Садоводы?
Эрл кивнул с мрачным видом.
— Проклятье! Они уже и сюда добрались?
— Да, госпожа Президент. Наши люди только что обнаружили микрофоны в системе кондиционирования воздуха. По нашим сведениям, Садоводы приступили к выборам нового Мастера, и пока вся власть находится в руках Дэвида Ноаса. Дети Эдема усилили охрану своих владений, подняли по тревоге подразделения «Рейнджеров Иисуса» и начали мобилизацию наемников из уголовной среды. Не исключено, что они намерены осуществить серию террористических актов.
— Против нас?
— Так точно.
Президент поджала полные губы, задумчиво потерла пальцами лоб и повернулась к руководителю Администрации.
— Перемена планов, Дуайт. Мы отправляемся в Кэмп-Дэвид.
— В Кэмп-Дэвид. Но…
— Никаких «но», Олафсон. Организуйте встречу с этим Ноасом или кто там еще заправляет делами в их организации, пока нет нового Мастера.
Толстые, испещренные прожилками щеки Дуайта Олафсона и его лысая, блестящая от пота голова побагровели.
— Синедрион Садоводов заседает в данный момент, — сказал он. — Наша разведка полагает, что, вполне вероятно, новым Мастером и станет Дэвид Ноас, этот фанатик.
— Мы нанимали его «рейнджеров» во время «Золотых Войн», — напомнил Майерс. — Они громили зулусов в саванне, пока мы наводили порядок в городах.
— История называет это «Маршем за Независимость», — сказала Президент.
— Нет, вся заваруха была из-за золота, — заметил Манделл. — Из-за золота и алмазов. Израильтяне втянулись в нее из-за урана. Дэвид Ноас — из-за Бога.
— Неужели он ненавидит черных? — спросила О’Коннор. — Насколько я знаю, в секте Детей Эдема очень мало негров.
— Он ненавидит «идолопоклонников» всех мастей, — сказал Майерс. — И как большинство Садоводов, не доверяет женщинам-руководителям. Ах да, еще он ненавидит ФБР.
— А их-то за что?
— Он полагает, что в ФБР слишком много католиков, — объяснил Майерс. — Когда ему было одиннадцать, ФБР убило всю его семью в перестрелке. Дэвид Ноас всегда считал, что все католики — это всего лишь христианские идолопоклонники, столь же отвратительные и опасные, как и зулусы. По его мнению, ФБР является личной полицией Папы Римского в Америке.