— Слушаюсь, сэр.
Где-то вдали послышался треск стрелкового оружия. Соларис на мгновение приподнял солнцезащитные очки и заметил дым от нескольких больших пожаров на окраине города и в центре.
— Если ситуация значительно ухудшится, передислоцируйте своих людей на ферму, — продолжал он инструктировать Ходжа. — Там есть взлетно-посадочная площадка, а в случае необходимости можно обеспечить круговую оборону по всему периметру. Как только прибудет «Фэт Бой», я передам биплан девчонке и отправлюсь в Мехико. Вернусь завтра. Надо завершать консервацию затопленной территории «ВириВака». Вы заказали бетон и оборудование?
— Да, сэр, — ответил Ходж. — Сюда движутся цементовозы из пяти провинций, и я составил график двухсменной работы на Пасху…
— Хорошо. С этим нужно кончать как можно быстрее.
Заслышав гул двигателей, альбинос поднял голову и увидел широкофюзеляжный грузовой самолет «Фэт Бой», заходящий на посадку. Соларис обернулся к Ходжу, который тоже наблюдал за приближающимся транспортником.
— Майор Ходж, — недовольно буркнул Соларис, — вы еще здесь? Приступайте к исполнению полученных вами приказов.
— Слушаюсь, сэр! — Ходж вытянулся по стойке «смирно». — Немедленно, сэр.
Майор развернулся на каблуках и торопливо направился к неприметному пакгаузу у кромки взлетного поля, в котором были установлены изоляторы.
«Мерзкий червяк», — злобно подумал Соларис, вытирая вспотевший лоб носовым платком, потом постучал кулаком по фюзеляжу «Лансера», чтобы привлечь внимание пилота.
— Вылет откладывается на некоторое время, — сказал он. — Придется уладить здесь одно дельце.
Глава 17
Полковник Рико Толедо признался самому себе, что выглядит он как разогретое дерьмо, и виной тому вовсе не обман зрения, вызванный специфическим больничным освещением. У него едва хватало сил держаться в вертикальном положении, ухватившись за края раковины, так что он не мог и мечтать о том, чтобы оторвать от опоры хотя бы одну руку и побриться. Впрочем, бритье лица с несколькими десятками швов само по себе представлялось достаточно мудреной процедурой. Рино глядел на свое отражение в зеркале и ему казалось, что он видит собственного дедушку на смертном одре.
Всего лишь час прошел с того момента, как полковника доставили в госпиталь «Мерсед», а у него сложилось такое впечатление, будто он провел здесь уже по меньшей мере несколько дней. Толедо ожидал, что почувствует себя лучше, выбравшись из плексигласовой клетки в аэропорту, но боль во всем теле мешала насладиться относительной свободой.
Чего он действительно желал сейчас, так это провести пару часиков на коста-браванском солнышке. И еще чертовски хотелось выпить.
— Хреновые дела, — доверительно сказал Рико своему отражению.
Отражение согласилось, что да, мол, хреновее некуда, но полковник знал по опыту, что все в конце концов образуется. Просто нужно держаться. В данный момент держаться хотя бы за раковину, дабы не свалиться на пол.
Впервые за очень долгое время Рико Толедо был напуган. Это проявлялось в предательской дрожи рук и ног, вот-вот готовых подвести своего хозяина. Об этом свидетельствовали также запавшие небритые щеки, исполосованные порезами, и лихорадочно блестящие ввалившиеся глаза. Рико даже не нашел в себе сил завязать пояс больничного халата, который висел на нем подобно савану.
После наводнения на лице Рико осталось около шестидесяти порезов, а на ягодицах их количество перевалило за сотню. Надзиравший за полковником в изоляторе медик, Джо Клайд, попробовал было подсчитать все швы на теле Рико, но сбился со счета после трехсот. Многие швы, наложенные в «полевых» условиях, воспалились, но Рико волновало другое.
«Что-то проникло внутрь меня, — панически подумал он. — Что-то нехорошее».
Рико испытывал противный, животный страх. Он видел его в своих глазах, ощущал его в запахе своей одежды, Рико с ужасом взирал на маску смерти, глядевшую на него из зеркала.
— Ну и физиономия у вас, полковник. Похожа на автомобильную карту южной Калифорнии.
Толедо, поморщившись от боли, слегка изменил положение головы, так, чтобы увидеть в зеркале Рену Шольц.
— Вы не позволили бы себе говорить со мною подобным тоном, будь вы по-прежнему майором Шольц, — проскрежетал он.