— Ну, мое повышение в звании — это пока только слух. Никто еще не прислал мне официального уведомления. Вам помочь?
Рена Шольц запахнула полы халата Рико и завязала пояс у него на спине. Когда она взяла его под локоть, чтобы отвести обратно к столу-койке на колесах, Рико отстранился.
— Благодарю вас, Шольц. Я сам в это вляпался и сам буду выбираться.
— Вы потратили остаток сил на то, чтобы держаться за эту раковину, — сказала Рена, пожав плечами. — Впрочем, как знаете.
«Что со мной происходит? — подумал Рико в отчаянии. — Мне должно становиться лучше, а не хуже».
Он сделал глубокий вдох и, выдохнув, начал было говорить:
— Итак…
Из горла его вырвался какой-то писк, и он попытался снова:
— Итак, Шольц, теперь вы полковник Шольц. Примите мои поздравления. Соларис сказал вчера вечером, что вас давно следовало повысить в чине. А как воспринял новость этот склизняк Ходж?
Рена вспыхнула и одарила полковника убийственной улыбкой.
— С тех пор, как начали распространяться слухи о присвоении мне нового звания, Ходж меня избегает, — тихо произнесла она. — А мне это и на руку. Не испытываю ни малейшего желания общаться с ним. Только не заговаривайте мне зубы. Доберетесь сами до стола или нет?
Рико промычал что-то себе под нос, мысленно кляня свою немощь. Его натренированный, закаленный организм служил ему верой и правдой на протяжении почти пятидесяти лет и всегда функционировал безупречно. Боль в израненном теле полковник Толедо мог стерпеть, но вот слово «слабость» никогда не входило в его личный словарный запас.
Шольц, не дождавшись от него ответа, подкатила к Рико столик и нетерпеливо сказала:
— Ну же, не упрямьтесь. К чему мучить себя? Давайте я вам помогу.
— Проклятье, Шольц, это ведь дело принципа!
Рико заставил себя оторвать руки от раковины и с трудом сел на столик. Тело его конвульсивно дернулось, когда он попытался сохранить сидячее положение, и упал бы плашмя спиной на стол, если бы Рена не подхватила его под мышки. От резкого движения швы его загорелись адским огнем; ощущение было такое, будто в тело вонзились сотни рыболовных крючков.
— Черт побери!
— Спокойно, полковник. Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов.
Рико испытывал слишком сильную боль, чтобы спорить, и, следуя совету Рены, глубоко и размеренно задышал, пока сотни маленьких огней не начали понемногу угасать.
— Очень умный шаг с вашей стороны, Шольц, — сумел он пробормотать между вздохами.
— Какой именно, полковник?
— Ну, хорошо, что вы в свое время отказались от монашества и поступили на службу в УРО.
— О, благодарю вас, полковник. В ваших устах — это величайший комплимент.
Он даже не заметил, когда Шольц подложила ему под колени и плечи подушки, но почувствовал себя в относительном комфорте, несмотря на то, что собственное тело ощущалось как сплошная паутина пульсирующей боли.
Во рту у Рико пересохло, горло саднило, но он пытался говорить, чтобы отвлечься от физических страданий.
— Как там Гарри?
— Он в порядке, — сказала Шольц. — Соларис предоставил в распоряжение Сони новый самолет, и она доставила Гарри в «Каса Канаду». Ходж, конечно же, немедленно отобрал у них самолет и нанял взвод «Пан-Америкен Секьюрити», чтобы не выпускать их с фермы. Они будут оставаться там под охраной до тех пор, пока ситуация в Ла-Либертад не улучшится, если она вообще когда-нибудь улучшится. Ваша бывшая супруга сотрудничает с Филипом Рубиа по вопросу создания временного правительства Коста-Брава. Правда, похоже, никого особенно не волнует, кто будет президентом, поскольку конфликт имеет явно религиозную подоплеку — католики и Садоводы колошматят друг друга.
— А что с Нэнси Бартлетт? Она вспоминает, что случилось с Редом?
— Боюсь, что да, — ответила Шольц. — Взрыв в посольстве и похищение детей были сами по себе сильным шоком для нее, а когда она увидела последнее послание Бартлетта и записи Службы Безопасности о тех растаявших людях…
— Да-да, — кивнул Рико. — Я никогда не верил в эту ерундовину с «регулировкой памяти». Тем более, что этим занимался лично Ходж.
— Ну тогда почему же вы…
— Не надо, Шольц, хорошо? Я и сам непрестанно бичую себя за это. Не сыпьте соль на раны.
Рена ничего не сказала, и в больничной палате повисла тишина, слишком гнетущая для Рико, поэтому он продолжал расспросы.
— А эта женщина, Чанг?
— У нее есть имя, полковник, — укоризненно покачала головой Шольц. — Ее зовут Марта. Между прочим, ваш сын весьма привязался к ней и очень помогает ей в работе.