И все же она боялась и не могла справиться со страхом. В Митанни бывали интриги. Никто не пил из чашки, стоявшей без присмотра, или из такой, которой мог коснуться враг. Но в Египте она уже успела забыть, что значит жить на краю медленной и таинственной смерти.
— Прекрати, — мягко сказала Леа, но Нофрет ощутила ее слова, как сильный удар. — Если собираешься впасть в истерику, повремени, пока все это кончится. Царь и царица мертвы. Теперь в Египте нет царя.
— Я должна волноваться об этом? — Нофрет покачала головой. — Нет. Нет, не говори ничего. Конечно, должна, ведь моя госпожа…
— Что? Что я должна?
Нофрет резко обернулась. Царица сидела, сонная, с полузакрытыми глазами, но вся в напряжении.
— Что случилось? О чем вы шепчетесь? Что там за шум?
Она отвела взгляд от лица Нофрет. Но та дернулась слишком поздно. Царица увидела Таму. Невозможно было ошибиться, что она мертва.
Леа обратилась к ней, мягко, как всегда, и безжалостно:
— Твоя сестра и ее муж мертвы. Яд унес их. Я полагаю, это был Амон и кто-то из придворных, уставший от царей, которые не умеют вести себя по-царски.
Царица протирала глаза со сна, как ребенок, и в то же время вовсе не ребенок, не сказав ничего глупого или того, что говорят в подобные моменты. Она встала, потянулась за платьем, которое Нофрет не сообразила ей подать, и быстро накинула его на себя.
Было ли это предчувствием, или бог наставил ее, но она была готова, защищена, как может быть защищена женщина, белым полотном и царственной гордостью, когда в двери вбежали люди — ее собственные стражники, а с ними другие, среди них было двое безоружных и без доспехов: господин Аи вел за руку ребенка, мальчика лет восьми-девяти, рослого и крепкого.
Он шел неохотно, красный и сердитый, как будто его вырвали из крепкого сна. Когда господин Аи отвлекся, расставляя стражников по комнате и отсылая большую часть караулить двери против неизбежного вторжения, мальчик вырвался и пришел в превосходное расположение духа.
Он заметил царицу, стоявшую возле кровати, бледную и неподвижную. Его лицо зажглось светом, словно лампа.
— Цветок Лотоса! Ты ужасно выглядишь. Тебе тоже налгали, будто кто-то убил Сменхкару?
— Это правда, — сказала царица, судя по всему, только сейчас поверив в это.
— Это ложь, — настаивал мальчик. — Люди не могут его убить. Он царь.
— И все же они это сделали. — Она протянула руки. — Иди сюда, Детеныш Льва.
Детеныш Льва, ее дядя Тутанхатон, подошел и взял за руки. Он получил мужское воспитание и сейчас не разревелся как дитя, не бросился к ней, умоляя все как-нибудь исправить.
— Но если мой брат умер, — спросил он, — кто же будет царем?
— Ты. Больше некому.
— Но я не могу. Я не женат на женщине, имеющей царское право.
— Я имею царское право.
— Значит, мне нужно жениться на тебе. Если я должен быть царем. — Тутанхатон хмуро посмотрел на нее. — Я должен?
— Боюсь, что да, — сказал господин Аи, стоявший позади, и обратился к царице: — Госпожа, я счел за лучшее привести его сюда. Во дворце есть люди, жаждущие захватить единственного возможного наследника престола.
— И ты думаешь, они не сообразят, как сообразил даже восьмилетий ребенок, что, пусть он и наследник, право на царство связано с одной из царственных женщин? — Царица говорила так же, как сразу после пробуждения, холодно и спокойно, словно вообще ничего не чувствовала. — Дедушка, а твои жена и дочь в безопасности?
— Моя госпожа и моя дорогая Мутноджме дышат воздухом в усадьбе недалеко от Мемфиса, — ответил господин Аи. — Ты можешь посчитать удачным совпадением, что отряд моей личной стражи расквартирован в том же поместье.
— Ты все знал, — сказала царица.
— Давай скажем, — спокойно произнес он, — что после смерти твоего отца я посчитал разумным убрать моих женщин с пути зла. Я бы сделал то же самое и для тебя, внучка, если бы это было возможно.
Анхесенпаатон склонила голову, изящно, как всегда, даже в таких чрезвычайных обстоятельствах.
Тутанхатон все еще держал царицу за руки, переводя взгляд с нее на ее дедушку, который приходился ему дядей. Его воспитывали строго и держали среди нянек и учителей; Нофрет даже не знала, что он в Ахетатоне, хотя мальчик вряд ли остался бы в Фивах, раз его старший брат стал царем. Тутанхатон уже не был тем пухлым загорелым малышом, которого она помнила. Для своего возраста он был высоким, стройным, крепким и красивым, каким и обещал вырасти. Он походил на Сменхкару, но Сменхкару, одаренного быстрым умом.