— Человек волен желать чего угодно, или думать, что желает, но если у него нет соответствующего происхождения…
«Ага, — подумала Нофрет, — трещина в броне. Сожаление».
Анхесенамон, наверное, не заметила этого. Она не знала происхождения ниже царственного, не знала, что значит стремиться подняться выше места, определенного для тебя богами.
— Мужчине не обязательно иметь царское право по рождению. Он может приобрести его, женившись.
Взгляд его стал острым.
— Ты хочешь сказать, что я мог бы попробовать?
Царица попыталась встать, но он слишком крепко держал ее за руки. Она спросила сквозь зубы:
— Зачем ты сегодня явился сюда?
— Я пришел утешить тебя, — ответил он.
— Ах, утешить, — сказала она, скривив губы. — Знаю я эти утешения. Зачем они мне?
— Затем, что тебе нужен сильный мужчина. Ведь у тебя никогда такого не было. Твой первый муж был чересчур одержим богом, второй слишком юн. Ты уже не девочка, какой была, когда выходила за них. Теперь ты женщина. Настало время, чтобы рядом с тобой был настоящий мужчина.
— Будет. Господин Аи.
— Твой дедушка. — Хоремхеб покачал головой. — Хороший человек, но старый. В нем не осталось жизненных сил.
— А вдруг ты его недооцениваешь?
— Вряд ли. Ты думаешь, что с ним будешь в безопасности? Он слишком стар, чтобы беспокоить тебя в спальне. На крайний случай у него есть другая жена. А как по-твоему, каково это, когда некому согреть тебя по ночам?
— У нас ночи и так слишком теплые.
Хоремхеб засмеялся коротко, словно взлаял, и веселья в его смехе было мало.
— Я взял бы тебя в Азию. Там на высоких горах лежит снег. Ты знаешь, что это такое?
— Мне рассказывали. А видеть его я не хочу.
— Почему? Разве тебе никогда не хотелось путешествовать?
— Я много путешествовала по Двум Царствам.
— На все у тебя есть ответ, — заметил он. Казалось, ему нравится этот разговор. — Ты знаешь, конечно, что твой будущий супруг стар и скоро умрет. Кто же тогда будет царем?
— Без сомнения, ты полагаешь, что это будешь ты.
— Наследника нет. Или ты постараешься подарить ему сына?
— Если я не способна, — ответила она с восхитительным спокойствием, — выносить сына или вообще дитя, которое выживет и вырастет, почему ты думаешь, что я смогу подарить наследника тебе?
— Может быть, потому, — серьезно произнес он, — что я не твой близкий родственник. Я видел такое у лошадей и охотничьих собак. Можно скрестить силу с силой и получить еще большую силу, но слабость, скрещенная со слабостью, может ослабить линию так, что она вообще прервется.
— Ты называешь слабой меня?
— Я хочу сказать, что, если ты хочешь продлить свою линию, надо об этом позаботиться. Когда господин Аи умрет, она прервется, госпожа, что бы ты ни делала.
— Тогда ты можешь потребовать меня, если сумеешь.
— Я бы предпочел не ждать. Египту нужна сила сейчас. Ему необходим человек молодой, полный сил, который может сражаться сам и вести к победе войско. Страна Хатти видела нашу слабость. Будь уверена, они воспользуются ею.
— Но господин Аи был и воином, и полководцем. И есть ты, чтобы сражаться за нас в Азии. Что мы потеряем, если я откажу тебе?
— Время. Мудрость. Возможность иметь сына, рожденного тобой, чтобы взять его на руки.
Хоремхеб нанес верный удар, Нофрет заметила, как царица вздрогнула. Но она была твердо настроена против него и отвернулась.
— Иди, — сказала она отчужденно и холодно, как будто он уже не удерживал ее руки и не загораживал дорогу к бегству.
— Нет. Я не собираюсь уходить. Такая преданность тебе к лицу, но это неразумно. Будь же царицей и подумай. Что лучше для Египта?
— Лучше, если ты оставишь меня.
Его терпение иссякло внезапно, застав Нофрет врасплох. Хоремхеб вскочил, подняв вместе с собой царицу, как будто она вообще ничего не весила, поставил ее на ноги так резко, что у нее, должно быть, лязгнули зубы, и припал к ее губам. Нофрет почудился лев, хватающий за горло жертву: так же быстро и так же резко.
Она хотела броситься к ним, но все было бы бесполезно. Ее госпожа оказалась в ловушке. У Нофрет не было ли оружия, ни сил, чтобы освободить ее. Оставалось только смотреть и в напряжении ждать. Анхесенамон изогнулась, сопротивляясь, но он держал крепко. И его голос тоже напоминал рычание льва, но слова должны были привести в ужас женщину, которую он держал в объятиях.
— Маленькая шалунья. Маленькая львица. Ты можешь ненавидеть меня, бояться меня, но тебе придется уступить. Ты же знаешь, что нет больше никого, кто мог бы потребовать твоей руки.