Ответа не последовало. Нофрет почувствовала, что бесконечно устала. Тьма прокралась в ее сердце и расположилась там надолго. Солнце никогда не засияет снова. Они все будут жить и умирать в темноте, и даже звезды не выйдут на небо, чтобы утешить их.
Нофрет очнулась от тяжелого, глубокого сна. Сначала она даже не поняла, что ее разбудило. Казалось, горела лампа, но удивительно ярко. Она села на кровати, моргая.
Свет солнца. Свет дня. Тьма ушла с неба.
Но не из ее сердца. Там было так же темно, как и прежде.
Нофрет встала, натянула одежду, попавшуюся под руку. Ее тело было словно чужим, тяжелым, неловким. Ей казалось, что она движется, как деревянная.
Выйдя из своей комнаты, Нофрет оказалась среди всеобщей суеты. Все посольство было тут в полном составе, все вещи были уложены, в том числе и ее узелок. Надо было совсем ослепнуть и оглохнуть, чтобы не заметить, что все собираются в дорогу.
Она хотела спросить, в чем дело, но перед ней возник Иегошуа с совершенно безумными белыми глазами.
— Пошли, — сказал он. — Пошли скорее.
Нофрет не нужно было особенно упираться, чтобы помешать сыну тащить ее за собой. Она была словно из дерева, из ливанского кедра.
— Скажи, что случилось? — заставила она себя произнести.
Он нетерпеливо замотал головой.
— Мама! Мы должны немедленно уходить. Так велит бог.
— Так велит Моше, — пояснил Иоханан, взваливая на плечо тюк. — Когда взошло солнце, царь снова призвал его к себе. Они кричали и ссорились. Нам приказано покинуть Мемфис или умереть.
— Но куда же…
— В Пи-Рамзес, — перебил ее Иегошуа. Его слова прозвучали, словно эхо: сын был так похож на отца, что с закрытыми глазами она не смогла бы различить даже их голоса. Иоханан был больше, а его борода темнее, гуще и длиннее. Надо не забыть об этом.
— Господь разгневан, — сказал Иоханан. — По-настоящему разгневан. Земля и земные создания страдали и умирали из-за царского упрямства. Но ни одного мужчины в Египте, ни одной женщины или ребенка до сих пор не коснулась карающая рука Господа.
— Но его милосердию пришел конец, — добавил Иегошуа. — Мама, проснись. Надо спешить. Когда падет гнев божий, мы должны быть в Пи-Рамзесе.
— У нас мало времени, — сказал Иоханан, поймав взгляд сына. — Но мы можем успеть. Пошли, любимая. Надо уходить, пока еще можно.
На реке их ожидала лодка, большая грузовая лодка, готовая везти их вещи и животных. У лодочников были лица апиру, хотя одеты они были в набедренные повязки — единственную подходящую для работы одежду под солнцем Египта. Нофрет подумала, что лодочников прислал бог, как и продовольствие, воду и защиту от царских стражников. Они наблюдали со стен домов и с берега, но не вмешивались.
К тому времени когда лодка отошла от берега, Нофрет уже полностью проснулась, хотя чувствовала себя как-то странно. Она сидела под полосатым полотняным навесом вместе со старейшинами, Моше и Мириам. Молодежь и Иоханан с Агароном поочередно сменяли лодочников. Нофрет не стала задавать ехидных вопросов, хотя и подумала, почему бы богу не послать им быстроходную лодку под парусами и команду гребцов. Правда, стройные быстрые суда не могут перевозить целые стада ослов.
Однако с помощью течения и единственного паруса они шли довольно быстро. Там, где берег был ровным, молодые люди выпрыгивали на сушу и тащили лодку на канатах. Наступающая ночь не остановила их, хотя двигались они медленнее, ориентируясь по звездам, сиянию фонарей и, как понимала Нофрет, по свету их бога, которого она единственная из всех видеть не могла.
Апиру говорили мало, произнося лишь молитвы. Их молчание было тревожным признаком, словно ласковость льва или отсутствие аппетита у крокодила. Это молчание тяготило ее.
А молчание Моше было вообще невыносимым. Его вдохновенные беседы с богом всегда были восторженными и окрыленными. В те давние времена, решив умереть для Египта, оставить свое царство и стать пророком в Синае, он шел к своей мнимой смерти с радостью.
Теперь радости в нем не было. Нофрет понимала, что он вот-вот выиграет битву за свободу своего народа. Но то, что для этого совершит бог, и то, что он уже совершил, наполняло его печалью.
Когда Тутанхамон был царем, Нофрет приходилось ездить по реке или по прибрежной дороге, добираясь из Мемфиса до зеленых краев Дельты. Она до сих пор помнила, как богата и красива была эта страна. Повсюду расстилались необозримые пастбища со стадами и отарами, зеленели поля ячменя и льна, роскошные сады и виноградники. Воздух был полон птиц, поды кишели рыбой.