Было приятно брести в этом сне. Гораздо приятней, чем в пустыне, где в сиянии горизонта наконец открылся широкий синий простор моря.
Позади раздался крик, долгий и отчаянный вопль: «Египет! Пришел Египет!»
Идя в передних рядах, Нофрет не могла видеть ничего, кроме людской стены позади себя, но уже знала, что царь настиг их. Его войско находилось в поле зрения замыкающего отряда и быстро приближалось. Царь выбрал удобный момент. Колесницы могли двигаться гораздо быстрее, чем целый народ — идти пешком. Ему осталось только подождать, пока они не попадут в ловушку, пока море не окажется за их спинами, и приступать к убийству.
Нофрет никогда особенно не надеялась на милость Божью, какие бы видения ее ни посещали, но она была слишком упряма, чтобы отчаиваться, и продолжала идти, просто потому, что шли все остальные. Моше шел впереди, не обращая внимания на то, что на пологом спуске к берегу песок становится все глубже и глубже. Сквозь бормотание ветра среди камней слышалось дыхание волн. Этот звук ей не приходилось слышать с тех пор, как ее забрали из Митанни. Речная вода текла иначе: гладко, плавно, словно скользящая змея. Море же было похоже на непрерывно дышащего гигантского зверя.
Когда они спустились к морю, солнце уже село. Длинная колонна, пришедшая из пустыни, широко растеклась по берегу, подгоняемая войском, двигающимся следом.
Но апиру не были беззащитны. У них имелась своя армия: сотни сильных, выстроившихся в боевом порядке между ними и врагом. Прозвучал сигнал устраивать на ночь лагерь, и его сразу же окружили часовые, а в самой середине поместили детей и стада, их будущее богатство на Синае.
Царь не спешил завязывать сражение. Возможно, он понимал, что апиру, даже будучи защищены, не смогут уйти, разве только по воде. Он встал лагерем вдоль гребня холма, спускавшегося к морю, на расстоянии выстрела из лука. На севере и на юге тоже расположились лагеря поменьше, отрезая пути к бегству.
Спустилась темная пустынная ночь, а с ней и холод после дневной жары. В поисках топлива для костров апиру не могли далеко уйти, но на берегу было достаточно обломков. Костры врага окружали их полукольцом, сверкало оружие. В тишине ясно слышалось, как ржали кони.
В осажденном лагере пели песни, восхваляющие бога, песни победы, песни, защищающие от темноты. В лагере египтян царила тишина, нарушаемая лишь ржанием лошадей. Если бы не они, армия врага была бы совершенно молчаливой.
Апиру побеждали молчание шумом. Даже их животные в этот вечер были непривычно беспокойны, блеяли, ревели, стучали копытами. Дети играли, пронзительно крича. Плакали младенцы. Перекликались мужчины. И все пели, разгоняя ночную тишь, полагая, что чем громче они поют, тем лучше.
У Нофрет гудело в голове. Она забралась в шатер, зарылась под все свои одеяла, заткнула уши накидкой, но все равно слышала гвалт. И так будет продолжаться до утра.
А Иоханан всю ночь проведет на страже. Он позаботился о том, чтобы все остальные могли поспать хотя бы немного, но его эта мудрая мысль не касалась. Всю ночь он будет ходить от поста к посту.
Египтяне не станут утруждать себя ночной атакой, ведь цель до утра никуда не денется. Но если кто-нибудь сглупит или какой-нибудь горячей голове захочется поразмяться, тогда они могут попробовать совершить вылазку, пока апиру спят. Поэтому и стояли на часах люди Иоханана. К тому же не повредит продемонстрировать врагу свою бдительность и оружие.
Нофрет не могла заснуть одна. Было слишком холодно и снаружи, и в душе. Полежав немного, она поднялась, плотнее завернулась в плащ и вышла к свету костров.
Шум немного поутих. Людей убеждали ложиться спать. Этим занималась и Мириам. Нофрет бросила на нее взгляд, вздохнула и присоединила свой голос к общему хору.
— Идите, отдохните, поспите, если сможете. До утра далеко, вам надо набраться сил.
— Для чего? — спросила у нее одна из женщин. — Чтобы умереть?
— Если понадобится, то да, или чтобы избежать смерти, если того захочет бог.
— Смерти нам не избежать, — сказала другая женщина, мотнув подбородком в сторону огней, сиявших на гребне холма, словно ожерелье из драгоценных камней. — Если мы побежим, то бежать придется прямо на египетские копья.
— У нас тоже есть копья, — заметила Нофрет, — и мужчины, умеющие обращаться с ними. Положись на них и на бога. И ложись спать.
Стайка женщин и несколько мужчин вместе с Мириам долго уговаривали апиру отправиться по постелям. Они напомнили Нофрет матерей, урезонивающих капризных детей, которые, отчаянно зевая, все же не желают ложиться спать: те же самые уговоры, то же самое обхождение.