Нофрет ступила на дорогу через море последней. Это мог быть и Моше, но Иоханан без особых церемоний подхватил пророка и чуть ли не понес перед нею. Он почти бежал. Нофрет старалась не отставать. Ее муж слышал то же, что и она: рев боевой трубы.
Идти было трудно. Дорога была сухой, но ноги вязли в глубоком песке. Вскоре она стала задыхаться, но все же ускорила шаг, насколько могла. Позади заржал конь.
— Вперед! — раздался голос египтянина. — Хватайте их!
Нофрет поскользнулась, выпрямилась, опять споткнулась и чуть не упала. Столько ног истоптали и раскрошили песок, что он стал почти непроходимым. Она выдохнула то ли мольбу, то ли проклятие — она и сама не знала, что — и поспешила вперед.
Сильная рука подхватила ее. Прикосновение было таким знакомым, что она чуть не упала, ослабев от облегчения. Но Иоханан по-прежнему шел перед ней и тащил за собой Моше. Рука, поддерживавшая ее, была рукой Иегошуа.
Ее тело было охвачено черным сном. Как во сне, она стремилась вперед, не продвигаясь ни на шаг. Ее спина напряженно ожидала египетской стрелы.
Но стрел не было. Великое преимущество египтян перед апиру было в их колесницах, в быстрых конях, легких колесах. Но теперь кони вязли в песке так же, как ее ноги, а колеса застряли намертво.
Нофрет засмеялась бы, но у нее не хватило дыхания. Проклятия египтян были ужасны. Раздавались крики, лязг оружия, свист бичей — они тщетно пытались вытащить колесницы из вязких объятий песка. Неверные ноги Нофрет двигались все же быстрее, потому что она была легче, и ее поддерживал сын.
Довольно скоро египтяне сообразили, в чем дело, бросили колесницы и ринулись вперед пешком. Среди них не оказалось лучников: наверное, в такой темноте невозможно стрелять. Но у них были копья и мечи: Нофрет заметила блеск металла в свете факелов.
Внезапно ее ноги оторвались от земли. Иегошуа нес ее и покряхтывал от напряжения, но был слишком упрям, чтобы позволить матери идти. Прямо впереди нее Иоханан тащил Моше, а один из молодых людей — Эфраим; она узнала гриву непокорных волос, которые невозможно было пригладить — перекинул через плечо Мириам и пер напролом через пески, словно могучий бык.
В темноте, озаряемой лишь сиянием огненного столпа впереди и факелами позади, они двигались по дороге через море. Шум вод стал слышнее; или это кровь звенела в ушах Нофрет? Стала ли дорога уже? Сблизились ли стены? Она не могла понять.
Внезапно Иегошуа рванулся вверх, карабкаясь на крутой склон. Там он, наконец, поставил Нофрет на ноги, но продолжал увлекать ее за собой, бросившись бежать с новой силой. Люди с криками бежали впереди них. Некоторые пытались повернуться, приготовить оружие, чтобы биться с наседающим врагом. Но Иоханан и Моше, пришедший наконец в себя, гнали их вперед: Иоханан плоской стороной меча, Моше — своим посохом.
Пророк остановился так резко, что Нофрет чуть не налетела на него. Движением руки он послал ее, полубегущую, полулетящую, вслед за остальными апиру.
Чистейшее упрямство заставило ее остановиться. И что-то еще… Нофрет не сразу поняла, что. Ветер стих.
Сейчас она ясно видела Моше. Он представлялся ей серой, но четкой фигурой, с поднятым посохом в руках. За ним, в предрассветных сумерках, было рассеченное пополам море, дорога, пролегшая между расступившихся вод. Все войско Египта находилось на ней, и передние ряды уже собрались ступить на склон, круто поднимавшийся к восточному берегу.
Со звуком, напоминающим то ли вздох, то ли отдаленный рев воды, стены утратили свою твердость и упали. Две исполинские волны, столкнувшись, обрушились вниз, на головы египтян. Они стояли, онемевшие и недвижимые, не осознавая, что произошло, глядя вверх, на свою неминуемую гибель.
Лошади соображали лучше, чем их хозяева. Некоторые колесницы рванулись вперед, вынося из моря царя и его вельмож. Нофрет видела, как царские кони борются с песком, как возница пытается справиться со взбесившимися животными, но они мчались, не разбирая пути, неся за собой колесницу. С головы царя упал шлем, обнажив бритый череп. Вожжи были уже у него в руках — то ли возница выпал, то ли царь сам вытолкнул его, не доверяя его умению. Упряжка отчаянно неслась прочь от моря, наступающего, чтобы взять свое, неслась к дальнему берегу, к твердой земле Египта, которую он так безрассудно покинул.
Водяные стены сомкнулись над египетским войском. Послышались последние вопли людей и ржание коней. Но громче, гораздо громче, был рев воды.