У нее не появилось никаких новых неожиданных друзей. Здешним козлам не случилось убегать, чтобы помочь ей обрести друга. Но чудес было предостаточно, а на базарах торговля шла с тех времен, когда Египет был еще юным.
В Фивах обитали боги. В Ахетатоне — ни одного. Все было выжжено сиянием Атона.
Здесь, хотя по приказу царя и правил Атон, Амон до поры до времени помалкивал. Он не был ни уничтожен, ни изгнан. Нофрет чувствовала его присутствие в камнях мостовой под ногами, улавливала его запах в воздухе, похожий на запах разогретого полотна или приношений, сжигаемых на алтаре.
Но алтари были холодны, храмы опечатаны и покинуты. Однако Амон жил. Люди не забыли своего Бога. Его именем клялись на улицах, поминали всуе в притворной ярости базарных перепалок, этим именем или одним из его других имен называли друг друга: Рахотеп, Мерит-Амон, Неферура. Нофрет, из духа противоречия по отношению к царю, купила у разносчика, торговавшего на ступенях молчаливого храма, амулет — изящную вещицу из синего стекла, называвшегося фаянсом, изображавшую человека с рогами барана. Он сделает ее чадородной, объяснил торговец, настороженно поглядывая в сторону царских стражников, даст ей сильных сыновей и защитит от настырных любовников.
— А от крокодилов он меня защитит? — шутливо спросила Нофрет.
Разносчик порылся среди груды амулетов на лотке, поколебавшись, выбрал из двух один, из гладкого зеленоватого камня, с просверленной дырочкой, чтобы продернуть нитку. Это был еще один из египетских людей-богов, но мало похожий на человека, — крокодил, стоящий на задних лапах и оскалившийся удивительно живой усмешкой.
— Это Собек, — сказал он. — Он правит крокодилами. Если тебе будет угрожать крокодил, обращайся к нему.
Нофрет хотела было отказаться от второго амулета, но передумала. Почему бы и нет? У нее еще оставалось немного ячменя. Она собиралась потратить его на хлеб, пропитанный медом, но пока не проголодалась по-настоящему, а улыбка Собека вызвала желание улыбнуться в ответ.
Но девушка все еще колебалась.
— А не приносит ли он несчастья? — спросила она осторожно.
— Может, — ответил разносчик. Он был честным человеком, как и большинство его собратьев. — Но если ты станешь хорошо служить ему, он отплатит тебе добром: будет охранять от тех, кто бродит по ночам, наложит проклятие на твоих врагов, если ты его как следует попросишь.
— Если это обойдется не слишком дорого, — сказала она и взяла в ладонь оба амулета. По-видимому, они не возражали оказаться рядом. Атон был их общим врагом.
Разносчик дал ей шнурок и помог вплести амулеты в волосы. Нофрет не опасалась, что царь может увидеть их. Пусть накажет ее, если захочет. Она только порадуется.
Вооруженная против крокодилов и настырных поклонников, обеспеченная чадородием, если соберется испытать его, Нофрет отправилась дальше по городу. Когда солнце коснется крыши храма Амона, надо будет торопиться обратно во дворец, но до возвращения еще оставалось время. Она только начала изучать старый город. Новый подождет до другого раза, поскольку царь, по-видимому, не собирался в ближайшее время покидать Фивы.
Боги были повсюду. В этом отношении люди вели себя так же вызывающе, как Нофрет, хотя, может быть, и не имели столь веской причины. Она оценила степень их дерзости не то чтобы с признательностью, но с удовольствием.
Дома богов и принцев в этом городе были велики и роскошны, но большинство остальных жилищ — просты почти до убожества. На улице за храмами, где даже храмы представали в виде простой кирпичной стены, кое-где прорезанной низенькими обшарпанными дверями, Нофрет увидела группу людей, подозрительно напомнивших ей головорезов с задворков Хаттушаша. Они были молоды, для египтян крупноваты и выглядели так, что девушка решила побыстрее скрыться.
Прежде чем она успела отступить, путь позади тоже оказался перекрытым. Немного удивившись, она сообразила, что молодые люди впереди были жрецами. Они были чисто выбриты, одеты в полотняную жреческую одежду с золотыми знаками на груди, сильно напоминавшими амулет Амона, вплетенный в волосы Нофрет. В руках были деревянные дубинки, и они явно умели ими орудовать.
Люди позади нее были старше и крепче сложением, в одежде со знаками городской стражи. У некоторых были мечи и у всех — копья.