Уильям Лэнтри нагнулся и начертил пентаграмму[5] на цементном полу рядом с одним телом, другим, третьим. Минут через пять, непрестанно оглядываясь, не пришёл ли кто, он успел пометить голубым мелком около ста тел: работал он быстро, бесшумно и оперативно. Исполнив задуманное, он выпрямился и спрятал мелок в карман.
Время настало всем добрым людям присоединиться к их празднику, время настало всем добрым людям присоединиться к их празднику, время настало всем добрым людям присоединиться к их празднику, время настало всем добрым…
Он лежал в земле столетия кряду, и сквозь толщу земли до него доходили мысли и самые сокровенные желания людей, которые копошились там, на поверхности. Он жадно их всасывал, подобно большой подземной губке. Из тёмных глубин его памяти той смерти, глубоко зарытой и увенчанной, придавленной надгробием, он извлекал преследовавшее его видение: чёрная пишущая машинка печатает на белой бумаге ровные чёрные строчки его заклинания:
«Время настало всем добрым людям…
Уильям Лэнтри».
Другие слова…
Прыг-скок, обвалился потолок. Нет, не так. Покойник раз-два, прыг-скок, обвалился Крематорий, раз-два…
Лазарь, восстань же из мёртвых…
Он знает все правильные слова. Осталось только произнести их, как произносили эти заклинания одно столетие за другим. Он лишь взмахнёт руками и произнесёт свои заклинания, магические слова, вызывающие к жизни тёмные силы, и тогда мёртвые содрогнутся, восстанут и пойдут.
А когда они восстанут из праха, он поведёт их в город, и они будут убивать, убивать всех подряд на своём пути, и те тоже будут восставать и идти. К исходу дня в их рядах будут тысячи и тысячи новых соратников, они вольются в их шеренги и будут шагать вместе с ним, сея повсюду новую и новую смерть. А что же эти наивные, бестолковые обыватели? Они будут совершенно не подготовлены к их триумфальному шествию, они будут растеряны и беззащитны. Они будут обречены на поражение в войне, которую он им объявил, но о которой они ничего не подозревают. Они не верят в то, что такое вообще возможно, всё будет кончено прежде, чем они успеют осознать, что не всё на свете подчиняется логическим законам, что их хвалёный здравый смысл может быть грубо растоптан.
Он воздел кверху руки. Губы его шевелились. Он промолвил заклинания. Начал с заунывного шёпота нараспев, затем голос его окреп, громче, громче. Он твердил слова заклинания снова и снова. Глаза его были крепко зажмурены, брови насуплены, тело раскачивалось в монотонном ритме. Он заклинал мёртвых, всё убыстряя и убыстряя поток речи. Он двинулся вперёд, проходя между рядами мертвецов, безотчётно твердя одно и то же. Его уже самого начала околдовывать придуманная им формула, он как зачарованный нагнулся и стал метить мелком следующие и следующие тела: возле каждого трупа он выводил правильную пентаграмму на цементном полу, на манер древних колдунов и шаманов. Он улыбался и был уверен в своих силах, в своём могуществе. Вот сейчас, ещё одно мгновение, и мёртвые тела задрожат и медленно поднимутся, зашевелятся и спадут их смертные покровы, они восстанут, чтобы присоединиться к нему в его борьбе.
Руки его были воздеты к потолку, голова ритмично кивала в такт тарабарщине, он творил пассы над рядами мертвецов. Он говорил всё громче, почти кричал, впадая в экстаз, напрягшись всем своим существом, сияя глубоко запавшими в глазницах, исполненных истовой верой глазах.
— Теперь, — воскликнул он, — восстаньте из мёртвых, все вы, восстаньте!
И… ничего не случилось.
— Восстаньте! — кричал он с мукой и мольбой отчаянным голосом.
Простыни не шелохнулись, продолжали лежать, драпируя голубоватыми складками мёртвые тела.
— Слушайте и повинуйтесь! — приказывал он.
И снова, и снова призывал их и молил. Сначала всех скопом, а потом перешёл к индивидуальному подходу к каждому покойнику. Покойники не отвечали на его призывы и заклинания. Его одинокая фигура шагала по цементному полу бывшего склада, размахивала руками, кланялась и помечала жмуриков голубыми пентаграммами.
Лэнтри был бледен. Он облизнул губы и зашептал пересохшим горлом:
— Ну же, вставайте, не медлите, вставайте! Они же вставали, всегда вставали, целые тысячелетия они всегда повиновались и восставали из могил! Когда ты рисуешь знак — вот так, когда произносишь слово — вот так, они всегда восстают! А вы-то, вы-то почему не повинуетесь? Давайте, живее, пока они не вернулись!